Как хочется счастья! (сборник)

– Вадим Сергеевич, вы слушаете?

Я все молчал. Она затарабанила своим тоненьким голоском.

– Вадим Сергеич!

Дальше молчать было нельзя.

– Я слушаю, Варя, слушаю.

– Здесь еще Скарлетт и Эшли. Он всех очень сильно угощает.

– Замечательно. А вы-то что там делаете?

Она замялась.

– Борис Витальевич меня тоже пригласил.

Я не заметил, как заорал.

– Ну и зачем вы мне звоните? Вас пригласили, вы пришли… Ну, отдыхайте теперь, наслаждайтесь хорошей кухней… приятной беседой, черт вас возьми!!

– Вадим Сергеич! Борис Витальевич всех пригласил для того, чтобы отметить начало работы с ним… Он убеждает всех не ходить больше на ваши репетиции. Он говорит, что, если что, он сам заплатит неустойку по контрактам, но на самом деле никакой неустойки не будет, потому что, как он говорит, вы вряд ли станете подавать в суд, но у него все равно везде есть связи, и что никому ничего не надо бояться. И еще он сказал, что у него есть деньги для того, чтобы самому поставить спектакль. Вадим Сергеич, он говорит, что вы ему в подметки не годитесь…

Она тараторила, как пулемет. Я не хотел ее больше слушать и отключился. Некоторое время я еще стоял, бессмысленно глядя на выключенный телефон. Сердце колотилось, кровь приливала к лицу. Я несколько раз глубоко вздохнул, приводя в порядок мысли. Захотелось умыться, смыть с себя эту Присси, Бориса и остальных.

Когда я повернулся, Нина стояла у входа в комнату в крошечных трусиках и накинутой на плечи синей кофте.

– Нина, за тобой, наверное, в молодости ходили толпы молодых людей… Ты очень красивая. Похожа на русалку.

У нее чуть дрогнули в усмешке губы.

– Вадик, если я тебя старше на двадцать лет, это еще не дает тебе право говорить мне – «в молодости».

– Прости, я дурак. – Я подошел к ней, взял ее ладошку и поцеловал. И опять вспомнил, что целовать руки женщинам меня научил Леха. От гнева у меня все поплыло перед глазами.

– Вадик, что-то случилось? Кто тебе звонил?

– Пустяки, Нина. Звонила одна актриса, из моей постановки.

– Сообщила о своей беременности? От тебя?

Я засмеялся.

– Нина, есть у тебя коньяк?

Она принесла из кухни бутылку.

– Судя по всему – беременность не от тебя. Так что случилось?

– Давай с тобой выпьем, – предложил я.

– Я не хочу. Хотя иногда, ты знаешь, выпиваю. В одиночку, в кухне. Когда бывает совсем плохая погода.

Я налил себе треть стакана и выпил.

– Вадик, что-нибудь серьезное?

– Так… Ситуация непростая. – Я не хотел рассказывать, но и молчать было неудобно.

Я подумал, что должен позвонить Алле.

Нина деликатно вышла из комнаты. Я чувствовал отвращение, когда набирал номер. Не скоро, но Алла ответила.

– Ты сейчас где? – спросил я, стараясь говорить как можно спокойнее.

Нет, она была не Вишневская. Лучше. Голос у Аллы сейчас был теплый, игривый, грудной. Она, видимо, решила поводить меня за нос.

– К твоему сведению, я не скучаю!

Я сказал:

– Очень хорошо. А можно все-таки узнать, где ты находишься?

Она подумала, что я ревную, и это придало ей уверенности.

– В ресторане. А что?

– А с кем ты в ресторане?

Она рассмеялась.

– Это секрет.

– Никакой это не секрет, – сказал я. – Ты сейчас с Борисом. Он уговаривает тебя бросить мою постановку.

Она озадаченно замолчала, потом спросила:

– Откуда ты знаешь?

– Это не имеет значения. Я позвонил тебе, чтобы сказать, что я – знаю.

Я отключился. Мгновенно телефон зазвонил снова. Алла решила сделать вид, будто ничего не произошло.

– Вадик, ты дома? Я приеду к тебе, как только освобожусь. Мы поговорим.

– Не трудись, не приезжай, – сказал я. – Тем более что я не дома.

– А где ты?

– Меня нет.

«ПРЕДАТЕЛЬСТВО» и «ОБЛАЖАЛСЯ». Вот главные два слова, которые я ненавижу.

Нина вошла уже одетая.

– Будешь кофе, Вадик?

Я не ответил. Сидел у разоренного стола и тупо смотрел на книжный шкаф.

Она повторила.

– Я сделаю кофе?

Я кивнул. Мне было хорошо, что я не один. Что вот сейчас по этой комнате ходит женщина, которая меня любит. Сейчас она принесет кофе. Мы посидим с ней, молча выпьем кофе и ляжем спать. И я не пойду сегодня домой.

Нина хлопотала в кухне, я размышлял. Что-то не увязывалось в поведении Бориса. Если он заручился поддержкой свыше и выбил себе собственную постановку, зачем ему мои артисты? Он может набрать других. Почему он ставит тот же спектакль? Почему мне об этом ничего не сказали? А если я пойду и спрошу, не поставлю ли себя в смешное положение? Скорее всего, никто ничего не знает, а он блефует и перебивает постановку у меня. Но если артисты уйдут – это будет настоящий скандал. А Борис его и хочет. Мол, вот вам ваш молодой гений! Все от него бегут, и бегут к нему, Борису, потому что гений не я. Гений – он!

Я выматерился про себя. Неужели же этот идиот считает, что действительно потянет постановку? Самоуверенный наглец. Решил пойти ва-банк? Но что будет, если ему действительно удастся переманить от меня людей? Он их, конечно, обманет… В этом я не сомневался ни минуты. Но что будет со мной? А люди? Как они могут ему верить? Неужели вид дорогущей машины и этих дурацких шнурков так застит им глаза? Или они думают, что Борис будет проталкивать их вместе с постановкой?

– Вадик, кофе.