Как крошится печенье

– Я не мертвец! Если он подойдет ко мне, я надеру ему уши!

– Но послушай, Фред, не будь таким букой. Малыш днями не видит отца. Сделай так, чтобы общение с тобой доставило ему удовольствие. Нет ничего предосудительного в том, что ребенок насыплет на тебя немного песка. Детям нравится это делать.

– К чертям собачьим то, что нравится детям! Мне это не нравится! – рявкнул Хесс, покраснев от гнева.

– Фред Хесс! Мне стыдно, что ты используешь подобные выражения в обществе ребенка! – в голосе Марии зазвучал металл.

– К чертям! К чертям! К чертям! – закричал малыш, бегая взад-вперед, счастливый от того, что папочка вновь оказался неправ, и стремясь извлечь максимальную выгоду из этой победы.

– Малыш, успокойся, – строго сказала Мария. – Я не хочу слышать подобное и от тебя.

– Но почему? Папа говорит так, – сказал сын и заговорщицки глянул на отца.

– Папа больше не будет говорить подобных слов, – заявила Мария.

– Непослушный старый папочка! Непослушный старый папочка! – запел ребенок, приплясывая на месте. – Он не будет говорить «к чертям собачьим», но как тогда он будет говорить?

– Вот плоды твоего воспитания! – заявила Мария, сердито глядя на мужа.

Хесс находил создавшуюся ситуацию забавной, но сдерживался от того, чтобы не расхохотаться.

– Дети всегда должны чему-то учиться, – назидательно сказал он. – Но все же оставь это занятие, малыш. Я хочу спать.

– Я хочу закопать тебя, папочка, – в голосе малыша появилась просьба.

Последовала долгая пауза, в течение которой Мария уничтожительно смотрела на мужа.

– Если ты не хочешь ссоры, Фред, то лучше тебе позволить ребенку сделать то, что он хочет. Ты же его знаешь. Он так ждал этого дня.

– Я хочу похоронить папочку! – триумфально запищал малыш, предвкушая скорую победу.

– Не лучше ли мне отшлепать его? – кровожадно спросил Хесс. – Или надрать уши? Да, видимо, так и придется поступить.

– Фред Хесс! – ужасным голосом произнесла Мария.

Хесс пожал плечами.

– О'кей, не будем обсуждать эту тему.

Малыш, который отлично знал, что в обществе матери он находится в полной безопасности, поскольку она всегда принимает его сторону, начал приближаться к отцу с явным намерением приступить к акту похорон.

– О'кей, малыш, – миролюбиво сказал Хесс. – Позволь я тебе кое-что расскажу.

Ребенок остановился, заинтересованно глядя на отца.

– Что именно?

– Видишь вон ту большую песчаную дюну... самую большую? – сказал Хесс, указывая на высокий песчаный холм примерно в ста ярдах от них.

– Да.

– Я расскажу тебе кое-что, но вначале ты должен пообещать мне никому не говорить об этом. Это очень большой секрет.

Малыш весь превратился в слух.

– Что за секрет?

Хесс поманил его пальцем.

– Подойди ближе. Я не хочу, чтобы наша тайна стала кому-то известной.

Заинтригованный малыш подошел к отцу и опустился на колени рядом с ним. Искушение было слишком велико. Понизив голос, Хесс сказал:

– Там спал старик прошлой ночью. Это прекрасный дедушка. Он любит детей. Он принес с собой много пирожков с мясом, чтобы раздать их детям.

(Если и было что-то, что особенно любил малыш, так это пирожки с мясом, и Хесс отлично знал это. Лицо мальчика просияло.)

– И что случилось потом? – спросил он, пристально рассматривая песчаную дюну.

– Он там лежит, – сказал Хесс. – Справа, под той большой песчаной дюной. Он уснул, а ветер дул и дул, и песок полностью засыпал его... и все его пирожки. Иди и откопай его.

– Но пирожки все еще там?

– Конечно. Прекрасные большие пирожки, поджаренные на масле.

Хесс вдруг почувствовал, что проголодался, и пожалел, что Мария не прихватила с собой несколько пирожков.

– Ух ты! – глаза малыша распахнулись от удивления. – Но как там старик... он не умер... в песке?

– С ним все в порядке. Он будет рад, если ты откопаешь его. За это он отдаст тебе все пирожки. Иди и сам убедишься.

Малыш заколебался. Что-то здесь было не так. А вдруг отец разыгрывает его?

– А ты не пойдешь со мной, папочка, чтобы помочь? – спросил он.

– Я бы, конечно, пошел, – сказал Хесс, делая попытку приподняться. – Но если я помогу тебе, то старик все пирожки отдаст мне, так как это я откопаю его.

Малыш нахмурился.

– Но я не понимаю, почему.

– Это же так очевидно. Я больше тебя и более голоден.

Малыш в нерешительности почесал подбородок.

– В таком случае я откопаю его сам.

Поднявшись, мальчик побежал к дюне.

– Мне стыдно за тебя! – сказала Мария, пытаясь сохранить строгие нотки в голосе. – Так врать ребенку! Я посмотрю, как ты будешь извиняться, когда он не найдет там никаких пирожков.

Хесс улыбнулся, устраиваясь поудобнее.

– К тому времени, когда ему надоест искать, нам уже надо будет возвращаться домой, – сказал он. – Я еще вздремну немножко.

Он глянул в сторону суетливо копошащегося сына, улыбнулся и закрыл глаза.

Однако подремать ему удалось не более десяти минут. Со стороны дюны раздался взволнованный крик мальчика. Малыш приплясывал на месте и верещал.

– Пап! Быстрее сюда! – кричал он. – Это не старик!.. Это женщина, и она воняет!

* * *

Доктор Ловис большими шагами пересек пляж, направляясь к дюне. Полицейский фотограф уже закончил работу.