Как любят кумиры. Звёздные романы: Нежность

Осенью 1933 года Фадеев уезжает на Дальний Восток. Позднее в одном из писем он так опишет свое внутреннее состояние в тот период: «Все эти годы – с 1930-го по 1936-й – скитался по свету и окончательно, как мне казалось, не мог никого полюбить. Мне было как-то особенно тяжело жить (в смысле жизни личной) вот в эти тридцатые годы, годы самого большого моего одиночества. Вполне уже зрелый человек, я много размышлял над этой стороной жизни своей и сопоставлял с жизнью других. И я понял (и просто увидел по жизни других), что наиболее счастливыми и наиболее устойчивыми, выдерживающими испытание временем, бывают браки, естественно (по ходу самой жизни) сложившиеся из юношеской дружбы, дружбы, носящей или с самого начала романтический характер, или превращающейся в романтическую спустя некоторый срок, но дружбы не случайной, а более или менее длительной, уже сознательной, когда начинают складываться убеждения, формироваться характеры и подлинные чувства. Необыкновенная чистота и первозданность такого чувства, его здоровый романтизм, естественно перерастающий в подлинную любовь, где молодые люди впервые раскрывают друг в друге мужчину и женщину и формируют друг друга в духовном и физическом смысле, рождение первого ребенка – все это такой благородный фундамент всей последующей жизни!»

В августе 1935 года Фадеев вновь возвращается в Москву. Кажется, теперь – навсегда. Ему предоставляют отдельную квартиру (№ 25) в Большом Комсомольском переулке, дом № 3а. Однако оседлой жизни не получается – в доме нет хозяйки, и Александра все время тянет из дома. Осенью с делегацией писателей он едет в Чехословакию, а по возвращении оттуда отправляется отдыхать под Сухум. В 1936 году едет в сражающуюся Испанию, затем месяц живет в Париже. Последняя поездка круто меняет его личную жизнь.

В те дни во Франции гастролировал Московский художественный театр, спектакли которого Фадеев регулярно посещал. Тогда-то он и познакомился с актрисой Ангелиной Степановой, влюбился в нее и по возвращении в Москву сделал ей предложение руки и сердца.

Примерно первые пять лет семейная жизнь Фадеева текла вполне размеренно, а потом начались конфликты. Связаны они были с давней болезнью писателя – алкоголизмом. А к началу 50-х Александр стал совсем больным человеком. Бывали случаи, когда он, будучи в сильном подпитии, падал прямо на улице и спал там до самого утра. К счастью, это происходило не зимой, иначе он мог бы никогда не проснуться. Чаще всего Фадеев пил вне дома – один или в компании случайных или постоянных собутыльников (например, он очень любил выпивать с неким электромонтером, проживавшим недалеко от Переделкина – в селе Федосьине).

В те годы его часто видели сиротливо стоящим в очереди в магазине на станции Переделкино. К. Зелинский вспоминает: «Писатель М. Бубеннов (как он сам рассказывал мне) приехал на станцию на своем блестящем «ЗИМе». Они с шофером решили зайти в местную «забегаловку». Возле стойки стояла небольшая очередь, среди которой были грузчики со станции, сезонные рабочие, те неопределенного вида мужчины и женщины – всегда плохо одетые, в стоптанных ботинках, – которые начинают свой день со стопки и заканчивают его той же стопкой. В этой цепочке людей, дежуривших возле стойки с одним продавцом в фартуке, который наливал в стаканчики по сто граммов, отпускал засохшие бутерброды с заплесневелой колбасой, разливал в кружки пиво, предварительно обмакнув их в ведро с мутной водой, стоял и высокий человек в сером пиджаке, в шляпе, прямо державшийся. Его ярко-серебряная голова выделялась над всеми. Он стоял, переминаясь с ноги на ногу, смиренно дожидаясь своей очереди.

– Я его сразу узнал, – сказал мне М. Бубеннов. – Я подошел и тронул его за рукав: «Александр Александрович! Поедемте ко мне».

Он обернулся, и я увидел лицо, заросшее седой щетиной, какое-то измятое, в котором глубокая внутренняя печаль сочеталась с мгновенно возникшим выражением наигранной мужественности, веселости и готовности шутить над собой и своей земной долей. А.А. Фадеев замигал глазами:

– А выпить будет что?

– Организуем. Хватит.

М. Бубеннов жил во Внукове на улице Маяковского… Когда они приехали, жена Бубеннова, Валя, позвала их закусить к столу. Но Фадеев не захотел войти в дом. Им накрыли за маленьким круглым столиком, вкопанным в землю, выкрашенным в тот же ярко-зеленый цвет, что и дача Бубеннова. Это был укромный уголок сада. Из него виднелась только дача Утесова, забор которой граничил с дачей Бубеннова. В этом уголке А.А. Фадеев прожил еще двое суток. Первые сутки они почти не ложились и сидели вместе за столом.

– Александр Александрович разулся, – рассказывала Валя Бубеннова, – и я увидела, что его ноги были все в волдырях, – так он натер их ботинками, беспрерывно блуждая в лесу. Было просто страшно глядеть на эти сорванные волдыри. Я подала на стол пол-литра водки, хлеб и редиску. Александр Александрович выпил очень немного. Потом взял редиску и начал ее засовывать в рот прямо с зеленью и жадно заедать хлебом. Видно было, что он очень голоден…»