Как любить животных в мире, который создал человек

На второй день я осознаю, что Даррен прав: овцы накануне и правда были дерьмовые. Сегодня поступила новая партия животных, и качество совсем другое: жир легко отходит от мышц, и шкуросъемная машина в какой-то момент выглядит даже элегантной. Линия овец начинается и идет, идет, идет. Утренняя смена на Forge Farm Meats кажется бесконечной. Халат почти сразу же становится мокрым от пота, и я хотя бы не чувствую, как в него впитываются жидкости. Говорят, на американских бойнях рабочие носят подгузники, потому что перерывы бывают очень редко. Не знаю, что бы я сделал, если бы мне вдруг захотелось в туалет. Откровенно говоря, мой разум где-то в другом месте. Мимо проходят сотни овец. «Ничего, привыкнешь», – говорит коллега. По его словам, он работает здесь уже восемнадцать лет.

В Forge Farm Meats есть и ветеринар, как того требуют британские законы. Это единственная женщина, которую я там видел. Она ходит в каске и ведет себя неловко, как студентка на практике. «Какой ветеринар пойдет работать на бойню?» – думаю я. Мужчины относятся к ней с ироничной снисходительностью и успокаивают ее небольшими жестами. «Обязательно мой руки», – сказал мне в первый раз примерно через четыре часа смены коллега, когда ветеринарша была рядом.

Наконец, когда я уже достаточно освоился, я увидел, как происходит сам процесс убийства. Овец выгружают из грузовика, гонят в металлический ангар и оглушают щипцами под напряжением, чтобы они не чувствовали боли. Затем им перерезают горло и подвешивают металлическими крючьями к моторизированной ленте. «Как люди до такого дошли?» – думаю я. На конвейере животное еще продолжает бить несвязанными передними ногами – часто это продолжается полминуты, а иногда минуту и дольше. Это просто спазм, оно не блеет и уже не чувствует боли. Так или иначе, на бойне чувствуешь гораздо больший долг перед соседним рабочим, а не перед животным. Этих овец завтра тут не будет, а коллеги останутся.

Forge Farm Meats обвиняли в мухлеже: в 2016 году предприятие оштрафовали на £8 тыс. за продажу двум мясникам из Западного Суссекса козлятины, которая оказалась бараниной. В 2017 году Animal Aid, благотворительная организация по защите животных, заявила, что тайно сняла там фильм, на котором рабочие ходят по овцам и бьют одну из них в морду. Компания это отрицала, и уголовное дело развалилось.

Традиционные кустарные скотобойни в Великобритании исчезают: число предприятий, занимающихся красным мясом, за последние полвека упало почти на 90 %. Как и в США, здесь происходит сдвиг в сторону «мегабоен», где можно обработать больше животных с меньшими затратами. Борцов за права животных, например Sustainable Food Trust, эта тенденция тревожит: из-за того, что боен становится меньше, скот приходится долго – часто за сотни километров – везти, подвергая стрессу. После того как животное, как принято выражаться в отрасли, «ушло с фермы», взрослых овец и коров разрешается транспортировать без перерыва четырнадцать часов, свиней и лошадей – сутки. Один фермер признался мне, что его овцы из-за обезвоживания и волнения теряют после четырехчасовой поездки на бойню около килограмма – 5 % массы тела. Организация Sustainable Food Trust призывает правительство ослабить регулирование, чтобы поддержать небольшие бойни, хотя это и связано с риском злоупотреблений.

В США федеральные правила перевозки животных не такие строгие. По принятому в 1906 году «закону двадцати восьми часов» животных можно перевозить такое время без выгрузки, чтобы их накормить и напоить. За тот же период пассажир самолета потребовал бы не меньше пяти перекусов и дюжину напитков. Но даже этот закон применяют редко. Перед международной торговлей живыми животными померкла бы даже перевозка через все Соединенные Штаты. Австралия экспортирует в год более двух миллионов овец и коров, многих из которых ждет путешествие на Ближний Восток длиной пятнадцать тысяч километров. На судах распространены болезни, в том числе пневмония и сальмонеллез. Животные покрываются так называемой «фекальной коркой» – слоем собственных экскрементов. Многие ломают ноги. Трупы просто выбрасывают за борт. На видео, снятом на одном из таких судов, видно, что животные буквально падают от недостатка воды. По закону допустимая смертность во время перевозки составляет до 2 % поголовья: это значит, что на одном судне может погибнуть от двух до трех тысяч. Время от времени суда тонут: в 2019 году такое кораблекрушение произошло у берегов Румынии, погубив более чем четырнадцать тысяч овец. Евросоюз упорно отказывается запрещать экспорт живого скота.

После обеда мой коллега объявляет, что сейчас мы будем «работать с хрюшками»: в предубойный загон снаружи доставили шестьдесят или около того свиней. «Хоть какое-то разнообразие», – пожимает плечами другой.