Как любить животных в мире, который создал человек

Фотографии животных – вне конкуренции! Полдюжины серебряных рыб переливаются в воде у дока. Орангутан с Борнео беспечно повис между деревьев. Молодой бегемот пасется на колумбийской ферме, когда-то принадлежавшей Пабло Эскобару – наркобарону, который, в отличие от меня, считал сырую морковку сытной едой. Чем больше присматриваешься к существам, которые живут рядом с нами, тем больше они поражают. Как-то раз во время одной из моих фотографических вылазок я плыл обратно и наблюдал, как ту́пики борются с ветром Северного моря, возвращаясь к себе в гнезда. Маленький мальчик, стоявший рядом, искренне прошептал родителям: «Обожаю тупиков!» И я люблю тупиков, подумал я. А что я сделал для них, если не считать фотографий? Стало ли им хоть чуточку лучше от моего восхищения? Отплатил ли я за удовольствие, которое они мне принесли? Я был любителем животных теоретически, но, наверное, не на практике.

Сегодня мы обращаемся со словом «люблю» очень свободно и применяем его ко всему – от родителей до подкладок под тарелки. Айрис Мёрдок считала, что любовь – это центральное понятие моральной философии и сила, которая выводит нас за пределы собственного себялюбия. Любовь, с ее точки зрения, зиждется на умении обращать внимание на других: это подводит нас к тому, чтобы задуматься об их благополучии и справедливо вести себя по отношению к ним. Хотя Мёрдок имела в виду любовь к людям, ее мысль без труда распространяется и на наше отношение к другим живым существам. Оно предполагает любовь не на словах и в декларациях, а на практике, во внимании к индивидуальности другого и размышлении о наших собственных предубеждениях.

И я решил устроить себе проверку. Мне стало интересно, отражается ли моя любовь к животным на моем поведении или – подобно любви к артхаусным фильмам – в основном остается в теории. Смотреть документальные фильмы о природе и изумляться чудесам мира животных – это, конечно, прекрасно, но мне захотелось что-то сделать. Я захотел увидеть больше, чем физическую красоту животных, понять их место в нашем мире. Я захотел посмотреть в глаза реальности ферм и скотобоен, зоопарков и зоомагазинов, лесов и океанов. Справедливо ли я обращаюсь с животными? Если нет, как мне это исправить? Это была «проверка животными». Опыт, который я получил, вывел меня из пузыря и во многих отношениях изменил мою жизнь. Я уверен, что подобный опыт может изменить и то, как живем все мы.

А почему, собственно, нам вообще нужно справедливо относиться к животным?

* * *

В психологии есть знаменитый эксперимент: детей оставляют в комнате с зефиркой и говорят, что если подождать и не съесть ее сразу, то им дадут еще одну. Дошкольники держатся в среднем меньше десяти минут, а потом сдаются. Это очень типично для человека: нам сложно сдерживать наши желания и планировать будущее.

Но исключительно ли человеческая это особенность? Схожий эксперимент провели на шимпанзе: рядом с ними клали приманки, и чем большее терпение они проявляли, тем больше их накапливалось. Обезьяны справились не хуже детей – некоторым удалось продержаться до двадцати минут – и даже применяли те же приемы, чтобы не съесть лакомство, например отвлекали себя игрушками. Тем временем африканский попугай жако, которому предлагали подождать и получить более вкусный орех, сумел устоять перед искушением почти пятнадцать минут. Такие примеры показывают, что как минимум некоторые животные имеют представление о будущем: они способны оценивать разные варианты и проявлять то, что у людей мы так любим называть «свободой воли».

На протяжении многих лет мыслители от Аристотеля до Карла Маркса пытались выделить способности, присущие только человеку. Когда-то мы были видом, который производит орудия труда. Потом Джейн Гудолл увидела, как дикие шимпанзе обрабатывают палочку, чтобы ловить ею термитов. Теперь уже ясно, что это не единственный пример: есть даже теория, что кобры в ходе эволюции научились плеваться именно для защиты от вооруженных орудиями приматов. Другие животные не просто применяют инструменты, но и изготавливают их. Недавние эксперименты показали, что новокаледонские вороны собирают инструменты из нескольких деталей, чтобы достать из коробки еду, – причем подобная деятельность очевидно доставляет им удовольствие.