Как медведь блоху перехитрил

— Нет, выплету я себе плетень еще чуть ниже, чтобы Медведь с Волком видели, что у меня во дворе делается, а уж Лиса и остальные все — никто.

И представилось Зайцу: выплел он себе плетень еще чуть ниже. Идут вдоль него Медведь с Волком и все видят, что у Зайца во дворе делается, а Лиса бежит вдоль плетня, припрыгивает, потявкивает, хочется и ей поглядеть, что у Зайца во дворе делается, да не может — не по росту Лисе плетень заячий.

Остановилась Лиса, говорит, а сама индо вся изгибается от лихости:

«Это что же получается-то, а? Медведю с Волком, значит, можно глядеть во двор к тебе, а мне нельзя?».

Ох, как представил себе это Заяц, так тут же сразу и решил:

— Нет, выплету я себе плетень еще чуть ниже, чтобы Медведь, Волк и Лиса видели, что у меня во дворе делается, а уж остальные все — никто.

И представилось Зайцу: выплел он себе плетень низенький-пренизенький. Идут вдоль него Медведь, Волк и Лиса и все видят, что у Зайца во дворе делается, а Мышка, серенькая Мышка, бежит вдоль него, подпрыгивает, попискивает. Хочется и ей посмотреть, что же там у Зайца во дворе делается, да не может Мышка: не по росту ей плетень заячий.

Присела она, закачала головой:

«А, если я маленькая, если я слабенькая, то от меня отгораживается даже Заяц».

Ох, как представил себе это Заяц, и стыдно ему перед Мышкой стало: как будто от нее одной и отгородился он плетнем своим.

Махнул лапой:

— Да не буду я никакого плетня плести. Пусть все глядят, что у меня во дворе делается. Я бессекретный и никому зла не мыслю. Мне себя за высокий забор хоронить нечего.

И как решил, так и сделал: никакого плетня выплетать не стал, но кольев вокруг дома все-таки набил — это чтобы все знали, что здесь у него, у Зайца, должен быть плетень.

ПОДВЕЛ СЕЛЕЗЕНЬ ГУСЯ

В детстве еще любил Гусь бабушки Агафьи прихвастывать и, когда взрослым стал, от привычки этой не отказался. И знали уже все в деревне, что и двор его шире всех, и гусыня его толще всех, и солнце ему ярче всех светит. И никто с ним не спорил. А это как-то взял и брякнул Гусь:

— На моем дворе все не как у вас. У меня даже Селезень несется.

— Что-о?!

— Да-да, представьте себе — несется. Приходите завтра, увидите.

Сказал это Гусь и пошел к Селезню. Были они друзьями, и Селезень не раз говорил Гусю:

— Если тебе что надо, приходи. От последнего откажусь, но тебя выручу.

Потому и сказал ему Гусь:

— Выручай брат: снеси к утру яичко.

— Что-что? — переспросил Селезень, думал ослышался.

Но Гусь твердо повторил:

— Яичко, говорю, завтра снеси.

— Да ты что! Как же это я его снесу? Я же не утка.

— А ты постарайся, для меня постарайся. Обещал я всем, что ты к утру яичко снесешь, глядеть придут. Не подведи меня.

И рад был Селезень не подвести Гуся, однако подвел: сколько ни сидел в гнезде, как старательно ни жилился — не снес яичка, а ждала его вся деревня. И сказала деревня Гусю:

— Болтун ты. Зря только время потеряли.

А Гусь кагакал, крыльями по бокам хлопал:

— Зачем вы так?.. Просто Селезень сегодня не в настроении. Завтра приходите.

А когда ушли все со двора, сказал Селезню:

— Как хочешь, друг, а к утру яичко давай. Я в болтунах ходить не намерен.

Но Селезень не дал яичка не только к утру, но даже и к вечеру. Сидел в гнезде, синий от натуги, кряхтел. Стояли все возле него, поторапливали:

— Ну!.. Ну!.. Ну когда же?

Погодите еще хоть минутку, — говорил Селезень. — Может, сейчас что получится... Вроде что-то завязывается.

Уж очень не хотелось ему подводить Гуся, оттого и с гнезда не слезал до вечера. Но слезть все-таки пришлось. Слез Селезень. Глянули все — нет в гнезде ничего, и повернулись к Гусю:

— Брехун ты.

Посмеялись над ним и разошлись по домам.

Глянул Гусь покрасневшими глазами на Селезня, сказал:

— Эх, ты... Говорил: все сделаю, от последнего откажусь, а у тебя, выходит, это просто прибаска была, а я, дурак, верил.

С этого дня проходу не стало Гусю на селе. Кто ни встретит, обязательно поинтересуется:

— Ну как Селезень твой не снес еще яйца-то?

— Нет пока, все еще жилится, — скажет Гусь и идет Селезня щипать. — Опозорил ты меня... А еще говорил: не подведу, не подведу.

— Я бы не подвел, — говорил Селезень, — если бы мог. Выходит, не все и друзья могут.

— Мой друг все должен мочь, — шипит Гусь и старается побольнее ущипнуть Селезня.

ТРИ ОРЕШКА

Вскарабкался Бельчонок на лещину и нашел три орешка — один большой и два маленьких. Принес домой. Первый раз в жизни принес. Кричит матери:

— Мама, погляди, какие я орешки принес.

Похвалила Белка сына:

— Большой ты у меня стал. Сам орешки находить научился... А может, тебе кто помог?

— Что ты! — надул рыжие щечки Бельчонок. — Сам я. Сперва поглядел — нет ничего, а потом гляжу — есть. Дать тебе один?

— Ну дай, — говорит Белка.

— А какой? — спрашивает Бельчонок.

— Какой дашь, — говорит Белка.

И забегали у Бельчонка глаза по орешкам: какой из трех матери дать. Большой если — жалко, один такой. Отдашь, самому не останется. А если маленький — стыдно, мать всегда ему самый лучший дает. Как быть? Как решить задачу такую нелегкую?

И сказал Бельчонок вздыхая:

— Возьми сама.