Как много в этом звуке…

— Замки на сигнализации, их открывать тоже нежелательно. И это они уже знали. Наконец, самое важное — нужно было пустить следствие по ложному пути. Для этого проще всего выломать решетку. Дескать, в окно мы вошли, в окно и ушли. И знакомство с охранником, таким образом, маскируется. Надо признать, капитан, что пустить следствие по ложному пути этим двум пьяным придуркам удалось. Несмотря на то, что фомка оставила на оконной раме четкие свои следы. Внутри магазина, капитан.

— Виноват, Ваня. Не добивай.

— Тебя?! Упаси боже! Если бы ты не доложил мне столь подробно и грамотно суть происшествия, ни за что бы мне не разобраться в этом кровавом преступлении.

— Лукавишь, Ваня, — тяжко вздохнул Зайцев.

— Я совершенно уверен, что операцию по задержанию злодеев ты проведешь просто блестяще. Тебе достаточно установить круг знакомств охранника, и преступники сразу засветятся.

— Круг знакомых, соседей, собутыльников охранника уже установлен.

— Засветились?

— Мыслишка есть, — скромно потупился Зайцев.

— В таком случае мы можем наконец уделить внимание содержимому твоего елисеевского пакета? — еще более скромно потупился бомжара.

— Боже! — вскричал капитан покаянно. — Я совсем о нем забыл!

— Настя! — на этот раз вскричал бомжара. — Наш гость позволил тебе заглянуть в его пакет!

— Как я мог забыть о нем! — продолжал причитать Зайцев.

— Вот эта твоя оплошность действительно непростительна, — и, произнеся эти слова, Ваня вскинул правую руку вверх и чуть назад — точь-в-точь как это делали две тысячи лет назад прекрасные, если судить по их мраморным изображениям, боги и богини на горе Олимп.

Володя дочитал последнюю страницу, долго смотрел в окно и наконец вспомнил обо мне.

— Это что же получается… Разве может следователь быть таким глупым?

— Он совсем не глупый! Инициативный, решительный, бесстрашный… Но действует научными методами, которым его обучали в разных академиях. А бомжару никто не обучал. Невежество очень часто оказывается посильнее научных знаний. Вот я, например… Не заканчивал ничего, кроме горного института… Во всем остальном я полный невежда… И если уж взглянуть на меня повнимательней…

— Уже взглянул, — сказал Володя сурово.

— И что ты увидел?

— Я увидел, что внутренний карман твоего пиджака отдувается слишком подозрительно. С бомжарой слишком часто общаешься. Знаешь народную мудрость… С кем поведешься, с тем и наберешься.

И Володя посторонился, пропуская Валю к столу — в каждой руке у нее была довольно емкая хрустальная рюмка.

Р.S. О названии… Почему «Бомжара седьмой»? А потому «Бомжара седьмой», что это как раз седьмая история о его победных криминальных похождениях.

Бремя доказательств

Жизнь в подворотнях, под железнодорожными платформами, в брошенных домах, конечно, унизительна. Но давайте назовем вещи своими именами — такая жизнь унизительна лишь для людей, живущих в приличных квартирах, то есть, в квартирах с натертым паркетом, с мохнатыми ковриками в ванных комнатах и с телевизором в полстены.

Да, в этом есть нечто привлекательное.

И действительно, что плохого в том, что человек после сладкого сна, набросив махровый халат на уже поплывшие свои плечи, присядет к кухонному столику и выпьет чашечку свежего, натурального кофе, приготовленного юной, улыбчивой женой с загаром на юных опять же плечах. Да, с загаром, который можно приобрести только на Мальдивских островах, да и то в удачный сезон — когда на наших непроходимых улицах беснуется февральская метель.

Кстати, вы знаете, где находятся Мальдивские острова? Не задумывайтесь надолго — если подзабыли школьную географическую карту, значит, вам и не нужно знать, где расположены Мальдивские острова, вам эти знания не пригодятся, довольно с вас будет вашей же бывшей секретарши — молодой девахи с загаром, который она получила, без дела валяясь весь день на вашем же балконе.

Ладно, речь не о девахе, о ней как-нибудь в другой раз. Речь о другом — паркет, коврик, халат, острова, соблазненная по пьянке секретарша… Все хорошо, но класть на это единственную свою не столь уж долгую, неповторимую жизнь… Ребята, дороговато обходится. Когда помрешь, а ведь помрешь, все достанется не брошенной жене, не подрастающим тощеватым пацанятам, девахе все достанется, дай бог ей здоровья.

Ну что, ребята, речь опять пойдет о бомжаре Ване, помните такого? Давно что-то мы с ним не встречались, надо бы поговорить, да и у него накопилось о чем рассказать. Живет он все в той же полуподвальной комнатке дворника, куда определил его следователь Зайцев, все с той же женщиной, которую привел к себе как-то ночью пьяную и зареванную, да и оставил у себя. От неуклюжих, но искренних забот Вани она помолодела, похорошела, повеселела, а когда вспомнили о ней прогнавшие ее люди, не пожелала вернуться к ним.

— Я останусь, ладно? — не то спросила она, не то просто поставила Ваню в известность.

— Конечно, — ответил он и даже плечами пожал — дескать, а как же иначе.

— А знаешь, ты обалденный мужик, — как-то сказала Настя с глазами, наполненными слезами.