Как много в этом звуке…

— Местами, — махнул Ваня рукой и, взяв в углу метлу, вышел исполнять свои обязанности.

Была у Вани привычка выходить во двор со своей метлой пораньше, чуть ли не затемно. И не потому, что очень уж исполнительным был, вовсе нет, хотя работу свою выполнял исправно и в срок. Дело в том, что образ жизни людей, которые обитали в приличных квартирах, расположенных над Ваниным полуподвалом, просто вынуждал их оставлять после себя большое количество отходов — красивые бутылки из-под вкусных напитков, подсохшие куски дорогой колбасы, недоношенное тряпье. Из всего этого богатства бомжару интересовало то, что мы пренебрежительно назвали тряпьем. Свитер с жирным пятном на видном месте, с надорванным торчащим гвоздем рукавом, поднадоевшие джинсы — все это безжалостно выбрасывалось в мусорные ящики, а Ваня бестрепетно относил в свою комнатку. Настя же в свою очередь, все, что ей приглянулось, относила в ближайшую химчистку. И постепенно получилось так, что бомжара со своей избранницей одевались ничуть не хуже, чем все остальные обитатели этого дома, где и произошло кошмарное убийство, о котором до сих пор говорит весь квартал.

Началась все с того, что однажды утром в дверь Ваниной комнатки раздался частый и как бы несколько нервный стук.

Ваня склонил голову к одному плечу, потом к другому и произнес:

— Все ясно… На пороге капитан Зайцев. В городе убийство.

— С чего ты взял? — вскинулась Настя.

— Так, — бомжара повертел в воздухе растопыренной ладонью. — Умный потому что. Открывай, Катя, дверь. У капитана нет времени ждать.

И действительно, когда Настя откинула крючок и распахнула дверь, на пороге она увидела капитана Зайцева, который носовым платочком протирал внутренности своей вспотевшей форменной фуражки.

— Разрешите войти?

— Входи, капитан, — бомжара сделал широкий жест рукой. — Присаживайся. Давно ждем.

— Давно ждете? Так ты уже все знаешь?

— А чего там ждать… У вас опять небось убийство?

— Нет, Ваня… На этот раз убийство у вас. В твоем доме. Недосмотрел ты, расслабился… — капитан оглянулся на Настю, давая понять, кто виноват в оплошности бомжары.

— Третий этаж, семнадцатая квартира, — как бы про себя пробормотал Ваня.

— Ты что, уже побывал там? — резко повернулся к бомжаре капитан.

— Да нет…

— А откуда тебе известны подробности?!

— Умный потому что, — пробормотала как бы про себя Настя.

— А если умный, почему не предотвратил?

— С тобой, капитан, захотелось повидаться. Вот ты и пришел. А то ведь совсем про меня забыл.

— Шуточки, да? Прибауточки? Собирайся, Ваня, — поднялся Зайцев с табуретки. — Пойдем осматривать место преступления. Там кровищи… Видимо-невидимо.

— Задушили, застрелили, зарезали? — спросил бомжара уже на площадке.

— Всего понемножку, Ваня… А если всерьез, то, скорее всего, нож… Уж больно крови много… От пистолета так не бывает, от петли тем более… Мы вообще-то давно присматривались к этому мужику, уж больно он рисковый был… Даже среди своих вел себя… Как бы тебе сказать доходчивее…

— Да уж скажи как-нибудь, авось соображу.

— Неосторожно он вел себя. Неуважительно. Здесь, к примеру, так можно, а там так нельзя. Ребята обидчивые, прощать у них не принято. Только вчера с Мальдивских островов вернулся — а сегодня вот, пожалуйста.

— Бывает, — вздохнул бомжара, тяжело поднимаясь по лестнице.

Как и говорил Ваня, семнадцатая квартира выходила на площадку третьего этажа. Дверь была не заперта, но прикрыта, чтоб не шастали тут разные любопытные да любознательные. Труп уже увезли, но все остальные следы преступления были, как говорится, налицо — кровь, сдернутая на пол скатерть с круглого стола, разбитая посуда, остатки пиршества…

— Ты, Ваня, пока осматривайся, может, чего увидишь такого, что никто не увидел, — усмехнулся Зайцев, — а мне надо с ребятами потолковать, — он кивнул в сторону двух экспертов, которые, присев на корточки, что-то высматривали среди битой посуды. Бомжара отошел в сторону, чтоб не путаться под ногами у людей грамотных, занятых, озабоченных и чем-то очень недовольных. Хотя, с другой стороны, повода для хорошего настроения и у них не было.

Посидев на небольшом диванчике, Ваня прошел на кухню, увидев холодильник, внимательно осмотрел его содержимое и, огорченный, захлопнул дверцу. После этого он вернулся в большую комнату и заглянул в шкаф со стеклянными дверцами. Заинтересовавшись чем-то, он открыл дверцу, повернув торчащий из нее ключ, и вынул из темной глубины шкафа нераспечатанную бутылку шведской водки «Абсолют».

Когда Зайцев, отдав очень важные распоряжения, в поисках бомжары прошел на кухню, он увидел Ваню сидящим за маленьким белым столиком. Перед ним стояла початая бутылка «Абсолюта», рядом с ней — два хрустальных стаканчика. Не полномерные стаканчики, нет, нечто вроде крупноватых стопок. Закусывал Ваня черными блестящими маслинами.

— Приятного аппетита, — холодно сказал Зайцев, присаживаясь на кухонную табуретку.

— Спасибо. Присоединяйся, капитан, — Ваня придвинул поближе к капитану бутылку и второй хрустальный стаканчик.

— И тебе, Ваня, спасибо. Есть успехи?