Как молоды мы были

На фоне освещенных витражей с видами Москвы балетная пантомима: влюбленные парочки танцуют, затем одновременно скрываются за дверями (юноши в белом, почти гимнастическом, девушки в тон и очень открытом).

Номер. Он все пишет.

День 10

3 часа дня.

– Эврика! Наконец-то!

Выбегает с пачками бумаг в коридор. Затем, вспомнив о том случае, возвращается, осторожно закрывает дверь, осторожно отходит и вскачь несется по этажам и коридорам.

Подбегает к окну над выходом, видит – те весьма эмансипированные дамы, в богатых меховых шубах и шапках, смеясь над ним, машут ему рукой, садятся в "Волгу" и уносятся. Герой в трансе, понуро плетется на обед. Потом все же перебарывает себя:

– А! Как гам строители говорят: "Начал дело – кончай смело!" Или, как говорили древние греки. "На богинь надейся, но и сам не плошай". Буду пробиваться один.

День 11

Проходная киностудии. Усатый, толстый вахтер.

– Мне нужен Михалков.

– Он всем нужен…

– Понимаете, я проездом.

– В Москве все проездом…

– Понимаете, я сценарий написал.

– Сценариев-то много, а хороших фильмов? Без пропуска пущать не велено. Иди, иди, касатик…

Забор киностудии. Комически-отчаянные попытки перелезть. Наконец, с большим трудом удается. Блуждание по коридорам. Встреча со страшными персонажами. Съемочный зал – Михалков – в кресле.

Пантомима: Отчаянные уговоры, кипа рукописи взлетает как крылья белой птицы.

Отрицательный жест: "Я занят по горло". Рукопись к лицу. Улыбка, смешок, смех. За плечо заглядывают ассистенты, тоже улыбки, смешок, всеобщий смех. Согласие получено. Тарзанье торжество героя:

– Уря-я-я!

Кабинет управляющего. Секретарша:

– Иван Иванович! Телеграмма от Руслана Маратовича: "Прошу предоставить шестимесячный творческий отпуск съемок фильма".

– Вот и отпускай таких в отпуск. Отбейте: «Отпуск не разрешаю, по приезду – оформляйте двухкомнатную квартиру».

Съемочная площадка.

Немая сцена. Герой грустно показывает телеграмму Михалкову. Тот успокаивает его жестом: "Будь спок, Мосфильм может всё". Прямо к его креслу подкатывают очень современный красный телефон. Короткий разговор.

Кабинет управляющего. Испуганный голос секретарши по селектору.

– Иван Иванович! Министр!

– Слушаю Вас, Евгений Александрович!

– Дорогой вы мой, Иван Иванович, бриллиантовый…Что ж не отпустили? Не тянете план, некачественно строите. Хоть так бы прославились.

– Есть, Евгений Александрович! Все будет в полном ажуре.

Нажимает кнопку звонка секретарше:

– Отбейте молнию: желаем творческих успехов, выделяем трехкомнатную квартиру в центре.

Финал

Вариант I. Жизненный. Для битых.

Сценарий Руслана затерялся в дебрях трёх редколлегий – Мосфильмовской, Госкино РСФСР и Госкино СССР. И главное: нигде нельзя было получить прямой ясный ответ: "Да" или "Нет". Прямо японская дипломатия какая-то, только на расейский манер. Соответственно, Михалкову не выделили средств. Ну, и так далее, как это у нас водится.

И наш герой, продав с себя все, что можно, возвращается домой натощак в самом-самом общем вагоне длинного поезда. Возвращается под строгач, понижение в должности и аннулирование решения о квартире. Не говоря уже о жене Козероге.

Вариант II. Маловероятный.

Возвращение домой Аэрофлотом за счет литературного аванса. Он, уставший, с двумя туго набитыми чемоданами, в зубах сетка. Звонок лбом. Прихожая. Поцелуй с чемоданами, но без сетки: – Ты у меня лучше всех!

Вариант III. Рождественский.

На съемках в героя влюбляется очень известная, очень красивая киноактриса (желательно высокая) и оставляет его в Москве.

Лестничная площадка перед его квартирой:

Вереница дюжих посыльных еле поднимают на этаж огромные контейнеры.

На первом – крупная надпись: "Утешься, дорогая!"

Всё, кроме Москвы, в темпе.

1982 г.

«Философские портреты»

Время

Время – вот него человек объять не может. Пространство кое-как, но может.

А время существует для обычного человека только в том его мгновении, которое называется жизнью!

Наиболее мудрые люди могут объять время на несколько столетий назад.

Высокие Поэты и фантасты могут заглянуть лет на сто, двести вперед. Но никому не дано объять все Время: и назад, и в будущее. Так же, как никому не остановить Время. Только очень большому Писателю удается не остановить, а сделать моментальный фотоснимок Времени.

Оно неумолимо и страшно своей неумолимостью. Его нельзя разжалобить, ему нельзя приказать. Оно неумолимо катится. Огромное и Ужасное для подавляющего большинства людей.

Единственное спасение – идти всегда хотя бы чуть-чуть впереди страшных зубьев.

Только считанные люди крутятся с этим огромным Колесом вместе, выныривая в разные времена чуть раньше Колеса. Порезвятся, как дельфины, впереди Волны и нырнут в самую глубину, чтобы через несколько столетий вынырнуть вновь.

Всех остальных Время безжалостно перемалывает в своих жерновах.