Как молоды мы пили. Сто историй спортивного журналиста

Владимир Гескин Как молоды мы пили

Здравствуйте, давайте знакомиться!

Меня зовут Владимир Гескин, я – спортивный журналист.

Хотя, может быть, мы давно знакомы. Если вы болельщик, то, скорее всего, читали мои репортажи, статьи и комментарии сначала в «Советском спорте», а потом в «Спорт-Экспрессе». Горжусь тем, что писал о множестве видов спорта – от футбола и легкой атлетики до гонок на плотах и полетов на воздушных шарах, своими глазами видел 11 Олимпиад, исколесил полстраны и полмира. Было интересно. Мне повезло, я этого не скрываю.

Но если вы не болельщик – тоже не беда. Потому что эта книжка – не о спорте, точнее – не совсем о спорте, о чем легко догадаться из ее названия.

Тогда о чем? О репортерской жизни, о командировках, о людях, с которыми мне довелось работать и встречаться. Веселых – и не очень – ситуаций в моей профессиональной биографии было множество, у моих коллег – тоже. По сути, перед вами – сборник баек, без которых не обходится ни одно журналистское застолье.

Одному своему знакомому я дал прочитать главку, где он был главным героем. Знакомому не понравилось, он сказал: «Как-то все слишком просто написано. Не хватает литературы».

А для меня это был комплимент. Байка, по-моему, и должна быть простой, чтобы ее было удобно слушать. Ну или по крайней мере читать.

Название книги, конечно, провокационное. Но некоторые из моих историй этому названию, увы, полностью соответствуют. То поколение спортивных журналистов, к которому я себя отношу и которое за редким исключением уже сошло с дистанции, скажем так, злоупотребляло. Из песни слова не выкинешь. Да и поздно.

И еще. Хотел бы уведомить почтенную публику, что читать эту книжку можно с любой страницы. Пусть внутри повествования существует определенная последовательность событий, вам ее придерживаться вовсе не обязательно.

Первая командировка

Говорят, первую командировку журналист помнит всю жизнь. Не знаю, как у других, а в моем случае это действительно так. Сувенир из прошлого – магнитофонную бобину с записью, сделанной сорок с лишним лет назад во время моей первой командировки, – храню до сих пор. Жаль, что прослушать записанное нельзя: пленка на бобине давно размагнитилась, да и большие студийные магнитофоны в половину человеческого роста, которые когда-то стояли во всех радиоредакциях страны, остались разве что в музее и на фотографиях. Так что вам придется поверить мне на слово.

* * *

Но сначала – несколько поясняющих абзацев. Позже вы поймете, зачем они мне понадобились. Итак…

Поскольку экзамены на факультет журналистики МГУ я сдал на все пятерки, меня записали на престижное отделение международного радио. Учиться там почему-то дозволялось исключительно лицам мужского пола, а работать после университета, как предполагалось, мы должны были на иновещании. В связи с чем нам усиленно преподавали разные иностранные языки. В моем случае это были английский и сербо-хорватский.

С первым из них у меня проблем не было – я закончил английскую спецшколу. А вот со вторым возникли сложности. Язык вроде бы похож на русский, но слишком уж много в нем, как бы это точнее выразиться, ненормативного. Сербо-хорватский у нас вела совсем молодая преподавательница, и каждый раз, когда дело доходило до очередного специфического словечка, она густо краснела. А мы дружно по-мужицки ржали. Не могли сдержаться.

Сейчас вам все станет ясно. «Сосиска» в переводе на этот замечательный язык – хреновка. «Пылесос» – усисивач. Глагол «лопнуть» – пукнути, поэтому «лопнуть от смеха» – пукнути од смеха, а «лопнуть от гордости» – и вовсе пукнути са поносом. Помню, как мы учили патриотическую песню «Пукни зоро» (то есть «Займись, заря!»)

Но и это еще цветочки. Знаете, как переводится на сербо-хорватский название знаменитого романа «Унесенные ветром»? – «Прохуяло с вихором»! Нет, правда, я не шучу! Но самое большое впечатление на меня производил глагол сукоблявати, то есть «сталкиваться». И в результате этот удивительный язык я так и не освоил.

С международным направлением моего обучения кое-как разобрались. Теперь о радио. Это было интересно. Только вот когда дело доходило до практических занятий, я почти всегда попадал в какую-нибудь историю.

К примеру, изучали мы тему «Шумы». Сначала освоили теорию, потом перешли к практике – нужно было записать какой-нибудь шум. Мне досталась смена караула на Красной площади.

Пришел, внедрился в толпу у Мавзолея. Включил «Репортер» (переносной магнитофон, который тогда использовали радиожурналисты), выдвинул до максимума штатив микрофона, поднял его повыше. И вот что у меня записалось.

Бом-тиребом-тиретиребом (это куранты Спасской башни). Топ-топ-топ-топ (это караул приближается к Мавзолею). Клац-клац-клац (это уже непосредственно смена караула). И сразу после этого: «Первый, первый, я семнадцатый, вижу подозрительного с микрофоном, прошу разрешения на задержание!»