Как мужик ведьму подкараулил. Народные рассказы и сказки о нечистой силе

Я лежал в избе, мужики стояли в анбаре. Вдруг мельница остановилась. Я оделся и побежал в анбар, думаю, что-нибудь поломалось. Смотрю, все цело. Побежал в кожух, где водяные колеса, смотрю, сидит на колесе водяная чертовка — сама черная, волосы белые, сидит и чешет гребнем свою коску. Откуда и храбрость взялась:

— Разве место тебе здесь чесаться-то? Или не нашла иного места в омуте-то?

Как только сказал — только вода сбухала, — чертовка в воду и была такова. Мельница опять своим чередом пошла. С тех пор ни разу не видел эдакова чуда, вот уж тридцать лет содержу эту мельницу.

КОЛЫБЕЛЬНАЯ ВОДЯНИЦЫ

С незамужней старою девкою Агафьею вот что приключилось. Косила она на пожне: приустала, прилегла отдохнуть, да и проспала до самого вечера. Открыла глаза: батюшки-светы! Ночь близехонько и кругом ни одной души, все с покоса домой убрались!

Поднялась, вскинула на плечо косу и побрела в деревню: версты четыре надо было идти. Дошла до лавин, которые через реку были положены. Один берег крутой, высокий, а другой — отлогий; в стороне, так в саженях десяти-двенадцати, глубокий омут.

— Иду я лавами-то, — рассказывала сама Агафья Ивановна, — иду и слышу женский голос, будто кто ребенка прибаюкивает. Что такое? Приостановилась, точно, женский голос. Стояла я, стояла на лавинах-то — не знаю, что мне делать: домой ли скорей бежать, али попытать доглядеть, кто там, около омута-то байкает. Неужели что со мной подеется? Перекрестилась, пошла назад и пустилась на власть Господню к омуту. А плохо уж видать, стемнелось, иду и молитву читаю.

Подошла. Слышу, под кручею берега, женщина тихо да ласково так вот напевает:

Баюки, баюшки,
В городе желудки,
В Москве калачи,
Как огонь горячи.
Подбегает мальчик,
Обжег пальчик,
Побег на базар,
Никому он не сказал;
Только одной бабушке сказал:
— Уж ты, бабушка-тутуля,
Не вари кашу крутую,
Вари всмяточку,
Клади в чашечку,
Поминай нашего Кузьму
Подле речки в кусту.

Слышу все до слова, а не видать мне с кручи-то и опасаюсь к краю-то подойти: ну как оступлюсь да в омут-то я угожу? Вернулась, перешла лавинами и зашла с другого, пологого берега, чтобы полюбопытствовать, кто эта женщина с ребенком.

Только это я немного посравнялась, насупротивку-то мне и видать: сидит у омута нагая женщина с растрепанными черными волосищами и укачивает на коленях тоже голого ребенка.

Завидела она меня — бултых с младенцем-то в омут и пропала. Так по мне мороз и посыпал. Водяница это была!

Перекрестилась три раза и пошла домой, благополучно добралась, никакого зла мне не сделала водяница.

РУСАЛКА [48]

Мать на пашне была, поздно поехала. А у нас братишки-то маленькие были — мне по воду-то некогда было сбегать. Думаю: "Я по огороду побегу на старицу (у нас старица речку называли) — по огороду-то близко". Но, я ведра начерпала, а она чешется там сидит, на кочке, на той стороне. А я в ум не взяла, думаю: "Михайловна перебрела и моется". Я ведра набрала и пошла. Пришла домой-то и говорю:

— И что, мама, там бабушка Михайловна моется. А мама (она пришла):

— Что "она ночью мыться будет?!

— Не знаю, чешется сидит на кочке.

...На третий день мама опять приехала поздно, мне говорит:

— Езжай коня поить.

Я села верхом на этого коня. Приехала туда, к речке-то. Гляжу — опять чешется, опять моется. Конь-то пьет, а я говорю:

— Ты что, бабушка Михайловна, ночью-то моешься?

Она как в воду — бух! Конь-то у меня со всех ног...

Я уж прижалась, не упала. Приехала, маме говорю:

— Так и так.

Она:

— Ведь это русалка. Тут люди тонули.

Много людей перетонуло, где русалка была, как купаются, так кто-нибудь утонет.

А это русалка... Но ее потом Сафонов убил, эту русалку. Из воды вытащил и показывал. У нее голова и руки, тело-то человечье, а ниже — хвост рыбий. Черный такой, в чешуе.

ДЕВКА-ВОЛОСАТИХА

Две бабки из гостей шли. Одна тетя Шура наша была. До мостика дошли, смех услышали. Интересно им стало, решили, что девки с парнями балуются. Подошли поближе видят: девка в воде стоит, волосами трясет и хохочет. А смех-то такой, что страх наводит. Испугались они и бежать. В чужой дом заскочили и — к окну. А девка волосы свои чешет и смеется. Тетка Шура как матюгнется! Девка в воду плюхнулась и замолчала, а гребень на берегу оставила.

А утром тетя Шура за водой пошла и его домой притащила. И каждую ночь ей та девка-волосатиха спать не давала, стучит то в окно, то в двери.

Тетка Шура старичку одному рассказала. А он ей:

— Снеси гребень-то, девка, а то русалка житья не даст.

Утащила бабка гребень, и та девка к ней ходить перестала.

РУКИ ВСЕ ДЛИННЕЙ, ДЛИННЕЙ...