Как музыка стала свободной. Конец индустрии звукозаписи, технологический переворот и «нулевой пациент» пиратства

Его молчание в тот решительный момент будет мучить Грилла все последующие годы. Стервятники с бюджетом уже чуяли кровь, и было понятно, что корпоративные клиенты уйдут.

Немецкое государство радо было финансировать разработки выигрышной технологии, но теперь война форматов проиграна вчистую. Грилл был упрямый, готов был бодро шагать дальше, но он знал, какие пойдут неприятные разговоры: мёртвый проект закрылся, команда распалась, плюс эдакое снисходительное сочувствие годам труда, потраченным впустую. Совершенно сокрушён был и Карлхайнц Бранденбург. Прежние поражения он принимал спокойно, но на этот раз его ведь обнадёжили. Представитель Philips не привёл ни одного нормального аргумента, а просто поиграл своими политическими мускулами и все дела. Всё это мероприятие отдавало чистым садизмом, устроенным словно для того только, чтоб морально раздавить Бранденбурга. Даже много лет спустя, когда он говорил о том собрании, его постоянная нервная улыбка гасла, губы сжимались, а на лице появлялось отсутствующее выражение.

Тем не менее, это же область инженерии, где точные, проверенные результаты важнее человеческих чувств. После обсуждения Бранденбург собрал свою команду для недолгого ободряющего разговора и, улыбаясь через силу, поведал, что «стандартизирующие» люди просто ошиблись. Ну, ещё раз. Его бодрый настрой совершенно сбил команду с толку, но Бранденбург апеллировал к своей толстой брошюре, изобилующей инженерными данными и двойными слепыми тестами, показывавшими, что его технология — лучше. И это самое главное, если откинуть всю эту политическую возню. Как-то каким-то образом, но, в конце концов, mp3 победит. Они просто должны найти кого-то, кто выслушает их.

ГЛАВА 2

Одним субботним утром того же 1995 года двое мужчин добирались на работу на завод по производству компакт-дисков фирмы PolyGram в Кингс-Маунтин, Северная Каролина[16]. Ехали они в полноприводном Jeep Grand Cherokee с сильно тонированными стёклами. Оба мужчины работали на заводе на неполную ставку по выходным, а ради прибавки к основному доходу по будням они переносили мебель и подавали еду в фаст-фуд-забегаловках. Пассажира звали Джеймс Энтони Докери, Тони, как все к нему обращались. Шофер — Бенни Лайделл Гловер, он же — Делл.

Парни познакомились пару месяцев назад в цеху. Докери упросил Гловера каждый раз подвозить его на работу. Оба жили в Шелби, маленьком городке (минут двадцать езды к северо-западу) с населением 15 тысяч человек. Гловеру тогда был 21 год, Докери — 25. Оба не окончили колледж. Оба баптисты. Оба жили не далее пары миль от того места, где родились, Гловер — афроамериканец с узкой бородкой от виска до виска и идеальной стрижкой «платформа». Носил футболки и голубые джинсы. Крепкий, мускулистый, уголки губ растянуты в гримасу. Тяжелые веки придавали лицу вечное выражение полного равнодушия, жесты — медленные и аккуратные. Вообще вид у него был такой, как будто он находился в полнейшей апатии. Гловер очень мало говорил, перед каждой фразой как будто несколько секунд собирал мысли в кучку, а потом раздавался голос — низкий, как будто пропитанный сиропом мелкого городка на Юге, и сообщал лаконичную мысль в одно предложение. Докери — белый, с короткими пшеничными волосами, выпуклыми водянистыми глазами. Ростом ниже Гловера, полноватый. Эмоциональный, много болтает, часто шутит, и хотя, бывает, злится, но всё же скорее посмеётся, когда удастся вас застебать. Своё мнение он высказывал любому, кто готов выслушать, и даже тем, кто не готов.

С дороги завод почти не виден — он расположен в низине, на местном диалекте — holler. Джип въехал на вершину холма, откуда вдруг открылся обширный вид: заводская территория размером с маленький аэропорт. Площадь завода PolyGram — 300 тыс. кв. футов, парковка рассчитана на 300 автомобилей. Фуры для дальних перевозок объезжают завод, загружаются свеженапечатанными дисками и везут их на Восточное побережье. Ночью парковка освещается прожекторами, а в главном здании круглосуточно шумят производственные линии. Но при всём этом в заводе есть что-то деревенское, природное, соответствующее окружающему ландшафту. По периметру — лес, а на стоянку иногда залетают дикие индейки.

Наши герои припарковались среди сотен других машин — сейчас как раз пересменка — и вошли на завод через кафетерий. Они прошли через пост, отметились — всем работникам необходимо предъявить ID (удостоверение личности, в США — аналог внутреннего паспорта - прим. пер.) — и показали содержимое сумок. В смене может работать только строго определённое количество людей, то есть каждому входящему надо ждать, пока очередной отработавший смену выйдет. Охрана не допускает физического контакта входящих с выходящими. Как только Гловер и Докери официально занесены в списки, они могут войти на фабрику. Внутри — девять параллельных производственных линий длиною больше ста метров. Каждая обслуживается дюжиной работников, чьи движения — словно танец, поставленный для высокоэффективного производства.