Как музыка стала свободной

И пояснил, что лицензионное соглашение Линда с Microsoft — «за штуку», и теперь если кто-то где-то купит компьютер с установленной операционной системой Microsoft Windows, то Фраунгоферу причитается некая сумма. Существовал, правда, определённый риск. Microsoft стала крупнейшей компанией на Земле не потому, что рассылала чеки лицензионных платежей на огромные суммы всяким непонятным научным организациям Германии, и сейчас, хотя компания платила Фраунгоферу, она искала, чем заменить mp3. Много лет Microsoft сама разрабатывала свой психоакустический стандарт кодировки — этим занимался исследовательский кампус в Редмонде. В августе 1999 года компания представила Windows Media Audio, их собственный формат, который в тестах на качество побеждал mp3. Из всех опасностей, угрожавших его успеху, этого Бранденбург боялся больше всего. Он видел, как с помощью своей доминирующей операционной системы Microsoft убрала конкурентов вроде Netscape и WordPerfect, и чувствовал, что так же уберут и его. Грилл беспокоился не так сильно: он считал, что Microsoft уже очень сильно опоздала. Фора Фраунгофера-новатора была слишком велика, а после появления Napster уже существовали сотни миллионов, если не миллиарды mp3-файлов. Он понимал, что война эта давным-давно выиграна и не на каких-то там дискуссиях инженеров, и не в переговорных комнатах корпораций, а на эскалаторе в торговом центре Лос-Анджелеса. И Харальд Попп тоже придерживался мнения, что mp3, невзирая на недостатки, быстро заменить чем-то другим не получится. В то же время во Фраунгофер пришло письмо с результатами исследования, какие английские слова ищут в интернете. Слово mp3 — лидер, его вбивают в поиск чаще всего, чаще даже, чем «секс». Когда Попп это прочитал, он расхохотался. За двенадцать лет напряжения он, наконец, смог расслабиться. Война форматов окончилась их победой.

Конечно, люди, которые набирали «mp3» в поисковике, хотели знать не технические подробности сжатия аудио, так же как ищущие «секс» интересовались отнюдь не репродуктивной системой человека. Искали они бесплатную, то есть пиратскую, музыку, а слово «mp3» практически стало её синонимом.

До Napster пиратство было делом непростым, соответственно, мало кто этим занимался. Разобраться в том, как пользоваться Internet Relay Chat и найти нормальный FTP-сайт — это требовало времени и некоторой технической смекалки. А с помощью Napster любой идиот писал в поисковике Yahoo! слово «mp3» и за пару минут забивал бесплатной музыкой весь свой «хард».

Бранденбург, таким образом, оказался в сложном положении. Он считал, что деятельность Napster с моральной точки зрения — зло. В дискуссиях об авторских правах на «цифру» он занимал самую консервативную позицию. По его мнению, весь этот файлообмен — коллективное воровство и ничего более. Сам он музыку не пиратил и считал, что музыкантов обязательно нужно вознаграждать, как и музыкальные лейблы — при всех их недостатках и недальновидности определённая доля им, безусловно, причитается. Теперь каждый раз, когда он давал интервью, он заканчивал его жёстким тевтонским наказом: «Музыку не воруй!»[79]

Он очень хорошо произносил эту фразу — с чувством, с ударением, но, всё-таки, чувствовалась в этом некая брехтовская отстранённость. Ни один живой человек на планете не выиграл больше от успеха Napster (даже сам Шон Феннинг), чем Бранденбург. Только благодаря глобальному коллективному нарушению прав правообладателей он смог заработать столько денег. Ирония в том, что во Фраунгофере это не обсуждали, выбрав отношение в стиле «ничего не вижу...». Это распространялось и на других фраунгоферовских исследователей, особенно на Бернхарда Грилла. Он годами собирал коллекцию эзотерической музыки, покупал её на физических носителях, хотя весь этот материал уже можно было найти в сети бесплатно. Грилл заработал миллионы за счёт убытков рекорд-индустрии, но возмещал как-то этот убыток, тратя тысячи долларов на компакт-диски.

Инженерное сообщество прославляло Бранденбурга, который стал одним из самых востребованных технических экспертов в мире. За следующие два года его включили в 12 разных отдельных комитетов по стандартизации. Его приглашали главным спикером на конференции в университеты. В 2000 году им с Харальдом Поппом и Бернхардом Гриллом вручили самую престижную научную награду — The German Future Prize с денежным содержанием в 250 000 евро на троих. После этого команда закатила мощную вечеринку с музыкой, пивом и танцами.