Как мы бомбили Америку

– А так, мне знакомый архитектор рассказывал. А ему один прораб, по пьянке. Строителями в основном всякие чурки вкалывают, без роду и племени. Вроде как мы здесь. Работают нелегально, естественно. Строительным компаниям не выгодно их оформлять, налоги, тягомотина. Ну вот и прикинь, если такой чурка упадет с лесов или помрет от воспаления легких, куда его девать? Он же нелегально работал, регистрации нет. В моргах взятки давать дорого, вот они их просто в опалубку сваливают и бетоном заливают.

– А как же пустоты?

– Какие пустоты?

– Ну, тело ведь усыхает, и образуется пустота. Здание может рухнуть.

– Они же не лохи, у них там инженеры деньги получают, все рассчитано.

Мы помолчали.

– Живешь так в дорогущем пентхаусе с видом на Храм Христа Спасителя и не знаешь, что у тебя в стене, между кухней и гостиной, как раз за свадебной фотографией, азиатский чувак замурован…

– Да уж…

– А ты там трахаешься, бухаешь, детей растишь… – тут меня осенило. – Это же как в Помпеях!

– А что в Помпеях? – не понял Юкка.

– Там, когда раскапывают пепел, которым город завалило, находят пустоты, повторяющие форму человеческих тел. Кто застыл, уклоняясь от лавы, а кто в постели с женой, проснуться не успел. Тела давно истлели, а пепел окаменел. Теперь туда заливают гипс и получают фигуры древних людей.

– Круто!

– Прикинь, через тысячу лет Москву будут раскапывать археологи и найдут руины таких домов, а внутри пустоты из-под мертвых чурок. Круто, да?!

– Ага! Скажут, вот типичный житель древней Москвы. В ту эпоху у обитателей этого города была традиция хоронить мертвецов в стенах своих домов…

А еще этот прораб говорил, что чурки у него каждую неделю требовали живого барана.

– Зачем?

– Ну они же мусульмане.

– А…

– Короче, он привозил им барана прямо на стройку, они набивались в какую-нибудь недоделанную квартиру, резали барана, разводили на полу огонь и готовили плов или шашлык! Кровища, говорит, лилась рекой.

– Ну, это уже гон!

– Я тебе клянусь

– Если так, то современные дома – это какие-то языческие храмы; в них и хоронят, и жертвы приносят, и ритуальные пиры закатывают…

По гранитным тротуарам стучали каблучки безразличных красавиц, солнце ярко светило, а наши шансы выжить в этом прекрасном городе стремительно сокращались.

Юкка снова купил газету. Там он нашел объявление центра по испытанию новых медикаментов. За участие в экспериментах обещали неплохие деньги. Я обнаружил, что натер палец. Пришлось замотать пластырем, отчего он стал похож на египетскую мумию.

Пиво и мандала

У Юкки был целый список хостелов. Он угробил несколько четвертаков, пока говорил с портье каждого из них по телефону. Наконец в одном обнаружились свободные койки. Туда мы и отправились. По дороге заехали в Чайна-таун. Пожрали и затарились блоком «Чинтао».

В хостеле оказалось, что алкоголь пить запрещается. Унылое место в черном Гарлеме. Вокруг сплошь черномазые; стучат об асфальт баскетбольными мячами и орут. Прохожие норовят задеть плечом. Все, включая древних старух, недоброжелательно смотрят вслед. Один раз мелькнула белая физиономия, да и то в полицейской тачке с наглухо задраенными окнами.

Мы отправились в сортир и сбили пробку об угол мусорного бака. Решили сэкономить и выпить бутылку на двоих, закрывшись по очереди в кабинке. Я вызвался первым. Заперся, приложился к горлышку. Тут мне стало смешно.

Я увидел себя со стороны, топчущимся возле унитаза с бутылкой пива. Увидел Юкку, пыхтящего от нетерпения за дверцей. Смешно, что я, как восьмиклассник, тайно пью пиво в тубзике, затерянном в черных кварталах Нью-Йорка, норовя отхлебнуть больше положенной половины бутылки. Я заржал в голос, поперхнулся и пукнул.

– Сань, ты че? – хихикая, поинтересовался Юкка.

Тут со мной сделалась истерика, и я сполз на пол, давясь пивом и соплями. Вспомнилась начальная школа, когда на завтраках в столовой все пили компот и неизменно ржали. Компот лился через нос, а я, пытаясь затянуть его назад, наглатывался соплей. Со мной такое класса до десятого случалось.

Видать, Юкка понял, что дело плохо, и выломал хлипкую дверцу. Увидев меня на полу, бьющимся от хохота и конвульсий головой об унитаз, Юкка вырвал у меня почти опустошенную бутылку. Он жадно присосался к горлышку, и его кадык так и заходил, пропуская внутрь организма драгоценные капли.

Вытерев локтем сопли, а футболкой слезы, я встал.

– Ну ты и сука, – рыгнул Юкка.

– Сори, чувак, очень смешно стало, и я лишнего хлебнул, – оправдывался я.

– Обормот, – Юкка дружески похлопал меня по спине. – Не подавился, мой малыш?

– Подавился, – прохныкал я и снова закашлялся. Юкка заржал и крепко огрел меня по спине. Швырнув бутылку в ведро для использованной туалетной бумаги, мы покинули санузел и улеглись на свои койки в узенькой комнате, полной храпящих тел.

– Завтра позвоню в центр по испытанию лекарств, – сказал Юкка, засыпая.