Как мы читаем. Заметки, записки, посты о современной литературе

Оба героя, как это принято в русской классике, проходят испытание любовью. Примечательно, что главные героини сериалов – вузовские преподавательницы истории и филологии, идеалистки не от мира сего. Видимо, этот женский типаж в глазах массового зрителя сейчас шаблонно комичен. Притом образы героинь отягощены узнаваемыми чертами женщин такого социального положения: Белозерова из «Года культуры» всю себя отдает родному вузу, поэтому у нее «ни котенка, ни ребенка», а Былинкина из «Домашнего ареста» – мать-одиночка, состоящая в интимной связи с начальником. Если сравнить их с героинями литературы XIX века, то ближе всего окажется, как ни странно, образ Сони Мармеладовой. Да, у Белозеровой и Былинкиной другой род занятий, другая социальная среда, но та же психология идеалисток-истеричек, та же функция по отношению к главному герою – спасение.

Вот с такими женщинами сталкиваются неудачливые коррупционеры, оказавшись, по выражению Сычева, «на самом днище, среди интеллигентов». И женщины, как положено, стараются их спасти, но получается это только в одном случае.

В «Годе культуры» Сычев теряет коррупционные сбережения, и это сразу делает его лучше. В финале он отказывается от пяти миллионов рублей, полученных в результате шантажа губернатора, чтобы продемонстрировать Белозеровой, что встал на путь исправления. И даже когда вечером накануне губернаторских выборов обнаруживается фальсификация фальсификации, Сычев поддерживает предложение Белозеровой провести честные выборы. Но когда он снова оказывается у власти, то единственное его желание – сбежать из этого ада обратно в свою роскошную квартирку с окнами на Москву-реку и Кремль. Он зовет с собой и Белозерову, используя убедительнейший аргумент: «Не вечно же в этой перди жить!» В последних кадрах зло в лице вышестоящего чиновника Ивана Андреевича вроде бы наказано, а Сычев возвращен в столицу, но спасения героя не случилось, идеалисты проиграли.

А вот финал «Домашнего ареста» оптимистичнее, хотя и с элементом трагического. Лишившись коррупционных «сорока лямов» долларов, Аникеев предлагает ФСБ красивую многоходовочку и сдает всю региональную верхушку, в результате чего спецоперация меняет название на «Два золотых ярда». «Денег вроде бы больше, а звучит хуже!» – говорит с улыбкой, глядя на пачки долларов и слитки золота, которые теперь перешли в руки высшего звена коррупционной вертикали, генерал ФСБ Круглов (его играет Гоша Куценко). Аникеев же за праздничным столом в компании соседей по коммуналке, ставших друзьями, произносит важную фразу: «Почему-то именно с вами я чувствую себя счастливым. Даже без денег».

Кажется, это последние его слова. В этот момент, ворвавшись в коммуналку, в него стреляет бывший помощник. Следующие кадры: похороны, но не Аникеева, а помощника, и утопическое правление победившего на мэрских выборах народного кандидата. Что это – телесериальный дешевый хеппи-энд или метафоричное изображение рая, в который попадает оказавшаяся живой душа Чичикова-Аникеева? Однозначно ответить нельзя. Но будем верить, что замысел Гоголя привести Чичикова к спасению воплотился хотя бы в таком варианте.

Если уж зашла речь о мечтах, то нельзя не вспомнить странно сбывшуюся мечту другого персонажа «Мертвых душ» – Манилова: «Иногда, глядя с крыльца на двор и на пруд, говорил он о том, как бы хорошо было, если бы вдруг… чрез пруд выстроить каменный мост…» Все-таки что-то меняется в России за два века! Каменный мост мы построили, да не через какой-то там пруд, а через целый Керченский пролив. Впрочем, действительно ли тот мост – осуществленная мечта Манилова о всеобщем немного приторном благоденствии или только очередной дикий каприз Ноздрева, – об этом судить пока рано. Продолжение следует, и оказывается, что жить на свете не так уж скучно, господа.