Как мы отдыхали

- А мне можно с вами, Иван Павлович? - спросил осмелевший хозяин.

- Ага, можно... Только в багажнике. Если хочешь, полезай.

И опять хохотал во все горло механик, за ним Семен Семенович, и даже хозяин подхохатывал, но как-то жалко, на одной ноте, как козлик: "Ке-ке-ке-ке..."

Когда мы выбрались в луга, солнце уже свалилось под уклон и жара стала спадать. Езда по луговой дороге в такую пору - одно удовольствие: ни пыли, ни ухабов. Дорога заметна по чуть примятой отаве, - два параллельных следа, как желтые обручи, охватывают крутобокие зеленеющие увалы да гривы и пропадают в низинах, теряясь в бурой некошеной траве. Дорог порою так много и все они такие кривые, бегут, переплетаясь и разбегаясь в разные стороны, что трудно уловить, какая дорога наша и куда, в каком направлении мы едем.

- Иван Павлович, отчего так много дорог? - спросил я.

- Потому что ездят по чужим лугам, - ответил он и выругался. - Здесь лежат мои луга, а там свистуновские. Дак они что, стервецы, делают? Не едут через бочаг по своей территории: там гати надо гатить, а дуют в объезд... И каждый сопляк торит себе дорогу. Места выбирают посуше да поровнее. Травы чужой не жалко.

- А мы по желудевским лугам гоняем, - сказал механик, блаженно улыбаясь.

- А ты молчи! Тебя не спрашивают, - обернулся к нему Батурин, и снова мне: - Я говорю Чернецу: штрафовать их за это надо! А он: тебе только волю дай. Ты, говорит, всех соседей заместо коров в тырлы загонишь. Ты думаешь, мне не обидно? Я, к примеру, луга улучшал, канавы прорывал, травы подсевал... А сергачевские прогон из них устроили - гоняют по ним скотину к себе на луга. Я Ваньку Попкова с ружьем поставил: стреляй по головному, говорю! Кто бы ни был - бык, или корова, или ихний управляющий. И меня же прорабатывают на бюро: ты, говорят, применяешь элементы разбоя. Значит, пастуха припугнуть - разбой? А луга чужие вытаптывать - это не разбой?! Ты вот об чем напиши! Или поговори хоть с Чернецом, поговори.

Чернец был первым секретарем Тихановского райкома. Иван Павлович знал, что я был с ним на короткой ноге, и вот теперь "пускал" слезу.

На бугре возле озера показались станы: штук десять - двенадцать шалашей, похожих на копны сена под дубовыми приметинами, высокая прокопченная перекладина, словно виселица, на которой висели черные котлы и громадный чайник, две-три телеги с поднятыми, как орудийные стволы, оглоблями да грузовик с высокими бортовыми стенками. К грузовику тянулась из лугов вереница баб с гряблями на плечах да с ведрами, обтянутыми белыми тряпицами.

- С подойниками, что ли? - спросил я. - Коров доили?

- Коро-ов! Луга доили. Я им сейчас покажу, - сказал Батурин - и шоферу: - Ну-ка, перехвати их!

Мы свернули с дороги и стали приближаться к бабам. Те остановились, сняли грабли, поставили наземь ведра и стояли, выжидая, глядя на председательскую "Волгу".

Батурин открыл дверцу:

- Ну, что теперь скажете?

- Здравствуйте, Иван Павлович! - сказали бабы хором, чуть подаваясь вперед, как бы в поклоне.

- Отработали, да? Семи часов еще нет, а вы хвост в зубы и по домам? распекал их Батурин. - Что у вас в ведрах? Клубника?!

- Клубника, Иван Павлович.

- Ах вы, тетери мокрохвостые! Вместо того чтобы работать - опять по траве елозили? На Шенном были? На гривах?

Молчание.

- Я так и знал... Вам же русским языком сказано: не ходите по траве за клубникой! Николай! - обернулся он к механику. - Скосить Шенное! Завтра же.

- Есть, Иван Павлович! Четыре трактора брошу туда.

- Иван Павлович, давай клубнички возьмем на закуску! - сказал Семен Семенович.

- Да во что ее возьмешь? - отозвался тот.

- А вон, в шляпу! - Семен Семенович снял с задней полки соломенную шляпу Батурина, прикрывавшую бутылки с водкой.

- Николай, вылезь-ка, насыпь! - сказал Батурин механику.

Тот вылез из машины и со шляпой Батурина направился к бабам.

- Пожалуйста, Иван Павлович! - с готовностью подалось несколько баб, развязывая свои ведра. - Чего там в шляпу?! Давай в багажник насыпем... А то в кузов?

- Хватит, бабы, хватит, - смягчился Батурин, останавливая их жестом.

Механик насыпал полную шляпу луговой, в зеленых махнушках клубники.

- Бери в карманы! - кричали бабы.

- Мне что ее, сквозь штаны цедить?

- Ну в подол!

- Хватит!

- Иван Павлович, а когда Шенное скосят, можно выходной устроить? На клубнику?!

Батурин взял горсть клубники из поднесенной ему механиком шляпы, попробовал на зуб и сказал:

- Спелая. Ладно, бабы, грузовик выделю. И отвезут вас и привезут.

- Спасибо, Иван Павлович!

- Дай вам бог здоровья, Иван Павлович!

- Мы тебе тоже наберем, Иван Павлович!

- Ага, наберете... репьев на штаны, - сказал Батурин и, обернувшись, шоферу: - Гоняй, Леша, гоняй!

Обрадованные бабы, что гроза миновала, долго еще махали нам вслед.