Как мы принимаем решения

И только в этот момент — после того как эмоции уже приняли нравственное решение, — активируются рациональные участки в префронтальной коре. Люди находят убедительные причины для оправдания своей нравственной интуиции. Когда речь идет о принятии этических решений, человеческий мозг не ученый, а юрист. Этот внутренний адвокат собирает частицы доказательств, апостериорных оправданий и отточенных формулировок, чтобы автоматическая реакция казалась обоснованной. Но эта обоснованность — лишь фасад, искусный самообман. Лучше всего сформулировал это в своей автобиографии Бенджамин Франклин: «Так удобно быть разумным существом, так как это позволяет человеку найти и придумать причину для всего, что он намеревается сделать».

Другими словами, наше стандартное понимание нравственности — философская аксиома тысячелетней давности — прямо противоположно реальности. Мы полагали, что наши нравственные решения являются побочными продуктами рационального мышления, что нравственные правила человечества основаны на таких вещах, как десять заповедей и категорический императив Канта. Философы и теологи извели много чернил, споря о точности логики определенной этической дилеммы. Но эти споры не затрагивали сущности нравственных решений, состоящей в том, что логика и законность имеют к этому всему мало отношения.

Рассмотрим такой моральный сценарий, который был впервые изобретен Хайдтом. Джули и Марк — брат и сестра, отдыхающие вместе на юге Франции. Однажды вечером после чудесного дня, посвященного изучению сельской местности, они вкусно ужинают и выпивают несколько бутылок красного вина. Слово за слово, и Джули с Марком решают заняться сексом. Хотя она принимает противозачаточные таблетки, Марк на всякий случай использует презерватив. Они получают от секса большое удовольствие, однако решают больше им не заниматься. Брат и сестра обещают друг другу хранить это происшествие в секрете и со временем обнаруживают, что секс еще сильнее их сблизил. Сделали ли Джули и Марк что-то предосудительное?[28]

Если вы похожи на большинство людей, ваша первая реакция будет сводиться к тому, что брат с сестрой совершили тяжкий грех. То, что они сделали, очень дурно. Когда Хайдт попросил людей объяснить свои строгие моральные суждения, в качестве самой распространенной причины упоминался риск рождения детей с генетическими отклонениями, а также возможность того, что секс испортит отношения между братом и сестрой. На этом этапе Хайдт вежливо замечал, что Марк и Джули использовали сразу два способа контрацепции и что секс на самом деле только улучшил их отношения. Но эти факты не имели значения. Даже когда их аргументы опровергали, люди все равно цеплялись за убеждение, что заниматься сексом с братом или сестрой почему-то безнравственно.

«Что интересно в этом эксперименте, — говорит Хайдт, — так это то, что люди ищут объяснение тому, почему заниматься сексом с родственником неправильно.

Когда их объяснение оказывается несостоятельным, они дают другое. Когда новое объяснение также признается невалидным, они ищут еще одно объяснение». Конечно, в конце концов объяснения у людей заканчиваются: они исчерпывают свой список нравственных аргументов. Рациональная защита вынуждена сложить оружие. И тогда люди начинают говорить что-то вроде «потому что неправильно заниматься сексом с собственной сестрой» или «потому что это отвратительно, вот почему!». Хайдт называет это состояние «нравственным ошеломлением». Люди знают, что с нравственной точки зрения определенные вещи неправильны (секс брата с сестрой — отвратительная идея), однако никто не может рационально обосновать свое мнение. Согласно Хайдту, эта простая история о сексе между братом и сестрой проливает свет на два отдельных процесса, запускающихся в мозгу в ходе принятия нравственных решений. Эмоциональный мозг выносит вердикт. Он определяет, что правильно, а что нет. В случае с Джули и Марком он отказывается верить, что секс между братом и сестрой нравственно допустим, вне зависимости от того, сколько способов контрацепции было использовано. В то же время рациональный мозг объясняет вердикт. Он предоставляет обоснования, но делает это уже после вынесения вердикта.

Вот почему психопаты так опасны: у них нет эмоций, которые в первую очередь заведуют принятием решений, связанных с вопросами нравственности. Там, где должны быть их чувства, находится лишь опасный вакуум. Для людей, похожих на Гейси, грех всегда в голове, но не на совести. В результате у психопата в мозгу есть лишь рациональный юрист, готовый оправдать любые его действия. Психопаты совершают жестокие преступления, потому что их эмоции никогда не пытаются их остановить.

2