Как мы спасали челюскинцев

Молоков и Каманин вернулись оттуда в тот же день. Для начала один из них взял двух человек, а другой — трех. Мы приняли первых пять челюскинцев, обласкали, накормили свежим хлебом, которого они не ели около двух месяцев. Чукчи наперебой ухаживали за ними. Через три дня их отправили на нартах в Уэллен. В Ванкареме мы решили по возможности людей не задерживать, так как запас продовольствия был небольшой, да и жилья нехватало.

8 апреля погода опять испортилась. 10-го в лагерь вылетели самолеты Молокова и Каманина. В Ванкареме беспрерывно подогревали воду. Подогревали под открытым небом, на берегу моря. Водомаслогрейка топилась круглые сутки. Ответственным за это дело был чукча — комсомолец Тынаэргин. Он отлично наладил работу.

Этот Тынаэргин — кочевник-батрак. Два года назад он пришел на берег и поступил на работу к Кривдуну. Тот отправил его учиться в Анадырь в школу. Работая на аэродроме, Тынаэргин пристрастился к самолетам. Он стал добиваться, чтобы ему дали возможность овладеть летным делом. Когда закончились операции по спасению челюскинцев и переброске их в Уэллен, Каманин, возвращаясь в последний раз в Ванкарем, захватил и Тынаэргина. Привезли его сначала в бухту Провидения, затем он вместе со всеми поехал во Владивосток. Из Владивостока Каманин заезжал в свою часть и оставил Тынаэргина там для учебы. Из парня выйдет толк!

…Все чаще прилетали из лагеря самолеты с людьми. Их надо было принять, обогреть, накормить. Больных размещали по квартирам на более продолжительное время. Здоровых подбирали партиями человек в десять-двенадцать, давали три-четыре нарты, снабжали продовольствием и отправляли в Уэллен.

Для ремонта одежды челюскинцев организовалась женская пошивочная артель. В 24 часа они одевали человека с ног до головы. Они сушили, чинили одежду, приводили ее в порядок. Горячие дни наступили. Замечательные дни радости и подъема.

Одновременно с челюскинцами в Ванкареме появились люди с парохода „Север", зазимовавшего у наших берегов.

Часть из них была переброшена в свое время летчиком Кукановым в Уэллен, часть — на мыс Северный. На мысе Северном были рабочие Дальстроя — народ такой, что без дела сидеть не привык. Они слышали, что подходят пароходы забрать челюскинцев, и сейчас же двинулись в путь (1200 километров!). Собралось их человек двадцать пять. Они пришли в Ванкарем, отдохнули и с челюскинцами пошли дальше.

Темпы спасения челюскинцев все время нарастали. Прилетел Доронин. Водопьянов, летевший за ним, сбился с пути, прошел мимо Ванкарема и попал на мыс Северный. Это было очень удачно, так как шел он без запасов бензина, а у нас бензина тоже не было. Мы ему телеграфировали на мыс Северный, чтобы он, насколько можно, загрузился горючим. 12-го он прилетел к нам.

Прибывшие предпоследними челюскинцы на вопрос о собаках сообщили, что их повидимому вывезти не удастся и придется пристрелить. Собак все жалели. Они были одними из лучших в районе. В лагерь была послана специальная молния о собаках. 13-го самолеты Молокова, Водопьянова и Каманина забрали всех. Собаки тоже были погружены.

Этот день мы переживали особенно сильно. Все шло хорошо. Самолеты улетели. Спустя некоторое время получаем сообщение, что они благополучно снизились. Кренкель дает последнюю телеграмму: „До скорого свидания. Работу прекращаю". И молчание. От нетерпения мы все, как в лихорадке. Места себе не находим. А вдруг под конец что-нибудь случится?

Влезли на крыши, — оттуда лучше видно. Не спускаем глаз с горизонта… Наконец в небе появляется точка. Самолет! Это Водопьянов. За ним минут через пятнадцать — другой. А третьего, Молокова, все нет. В сердце закралась тревога: неужели несчастье? Но вот появляется и самолет Молокова. Нет сил сдержать радость. Мы кричим „ура", прыгаем, хлопаем друг друга, обнимаемся. Даже плакать хотелось.

VI

После того как лагерь Шмидта перестал существовать, в Ванкареме оставалось 35 челюскинцев. В течение пяти дней их нельзя было отправить дальше, так как погода испортилась. Потом опять начались регулярные полеты из Ванкарема в Уэллен. 25 апреля последние челюскинцы, в том числе Бобров, покинули Ванкарем. В тот же день самолет Водопьянова вернулся и забрал Петрова. 26-го я поехал по берегу на собаках. Ехал я на собаках потому, что надо было расплатиться с чукчами. До того они получили авансы и в каждом отдельном случае записку, удостоверяющую, что ими сделано.

Так я ехал от яранги к яранге, от стойбища к стойбищу, собирал записки и производил расчет. Было выплачено за все в общем тысяч около пятидесяти. Чукчи остались довольны. За эти деньги они получали товары, так же как и за сданную пушнину.