Как мы строили будущее России

Путин, конечно, вопиюще случайно стал лидером государства. Без последнего самодурства Ельцина Путина, такого, как он есть, отдельного, чужого, никогда бы не выбрали. Тут ему просто судьба подыграла. Неудачливого офицера внешней разведки в отставке подобрал вначале западник Собчак, взял к себе в мэрию. И тут Путин проявил таланты человека-пресс-папье, человека-папочки. То, что он обожает канцелярскую работу, стало видно позднее, когда в первые месяцы своего премьерства он стал ежедневно доступен нам через телеящик. Стало видно по той нежности, с какой он прижимал к бедру или даже к груди свою папочку. Потом папочка исчезла, но мы все уже поняли. В пунктуальной канцелярской бюрократической исполнительности состоит главная ценность Путина. В России, стране достаточно расхлябанных, эмоциональных, необязательных людей, пунктуальный бюрократ — просто сокровище. Потому после провала карьеры Собчака Путина немедленно подобрал Пал Палыч Бородин. Ведь такие, с папочками, на дороге не валяются. К тому же непьющий и некурящий, не парящийся в саунах Путин в коллективах алкоголизированных мужиков наверняка выглядел сверхчеловеком. Через Бородина Путин стал работать с Ельциным, и в конце концов старик Ельцин выбрал человека-пресс-папье в свои престолонаследники. Выбрал свою прямую противоположность, за качества, которые в самодуре Ельцине отсутствовали начисто. В результате нами правит человек-папочка, бледная секретутка такая вот. В новом президенте России чувствуется нечто женски-грустное. Точнее, недостаток мужского начала. Если Ельцин был явный старый жеребец, которого от баб увела только водка, то В.В.Путин — совершенно асексуальный тип. Какие бы грозные фразы о мочилове в сортирах он ни произносил, такое впечатление, что он робок, как девушка. Помимо хрупкой внешности, этому впечатлению способствует еще и его голос. Никакого мачо-рыка Ельцина или Лебедя или, скажем, бархатистой слизи, как у певца Хулио Иглесиаса, у Путина не слышно. Все произносится ровным, отстраненным, высоким голосом, без эмоций. Только риторические повторы (как у Кириенко) и нажимы чуть оживляют речь. Никакого интереса к женщинам Путин на экранах телеящиков не выказывает. Он стерильно бесстрастен. Ясно, что он глава государства, и ждать, что он станет волочиться за юбками перед телекамерой, не приходится. Однако он давно должен был бы проявиться какой-нибудь особой улыбкой, остановкой взгляда, проявить интерес. Конечно, не к Валентине Матвиенко, но к каким-нибудь смазливым статисткам одного из приемов, катаний на лыжах. Что-нибудь должно было проявиться. Даже запуганный Клинтон до сих пор явно оживляется в присутствии каждой юбки, это видать по блеску носа, глаз, движениям. Ничего подобного с Путиным… Лыжи и те вызывают у него больше восторга, чем женщины. В Иванове, на 8 Марта (еще до выборов), среди стокилограммовых туш заслуженных дам Путин выглядел мальчиком, по-человечески тронутым вниманием этих особ, даже о своей переваливающейся походке заговорил. Но опять в той сцене не было ни грамма секса, хотя там, на заднем плане, мелькали и не стокилограммовые, вполне сексапильные особы.

Моделью для общества, как был Муссолини, Сталин или Черчилль, тихоголосый, особый, бесстрастный и неэмоциональный (даже когда очень хочет казаться эмоциональным) хрупкий блондинчик Путин, конечно же, служить не может. У работяг своя модель, у интеллигенции — Явлинский, у чиновников — обкомовская мода: это сто с лишком кило веса, серый монолит костюма, брюхо вперед, морда шире плеч. В хрупких маленьких изящных блондинов чиновники превратиться не смогут. Уверен, многие из них с печалью глядят на Путина, думая приблизительно как в некогда модном «хите»: «Мой начальник не пьет и не курит. Лучше бы пил и курил…» Действительно, было бы лучше. Дело в том, что если бы население видело какой-нибудь мужской порок Путина, ну, скажем, был бы он бабник, то видна была бы и его человечность. А так Путин — вопиюще чужой. Голосуя за него, десятки миллионов избирателей преодолели свое естественное отталкивание от чужого. В этом, конечно, видна чудовищная сила нашего телевидения, у нас оно в сотни раз сильнее православия и всех религий.