Как мыслят леса

В этом смысле я отталкиваюсь от описания сущности формы в предыдущей главе, где я утверждал, что форма не обязательно должна быть человеческой или живой, несмотря на то, что она фиксируется и развивается живыми существами, и то, что она быстро разрастается в плотных экологиях самостей вроде тех, что существуют в лесах вокруг Авилы. В пятой главе речь шла о том, что форма преобразует тех, кто ее задействует, своим странным феноменом непринужденной эффективности, в результате которой влияние прошлого на настоящее перестает быть единственной каузальной модальностью. Если нас преобразует задействование странной каузальной логики формы (самость использует форму не только посредством стимулов, реакций или сопротивления), это меняет наше понимание агентности. А когда агентность становится чем-то другим, меняется и политика.

Чтобы понять трудность, с которой столкнулся Освальдо, мы должны мыслить не только в рамках логики формы, усиливаемой лесом, но также в рамках отношения формы к другим видам имманентной жизненной логики. Ведь в конечном счете, как становится ясно из сна Освальдо, на карту поставлено его выживание. А поскольку умирать способны только живые существа, проблема выживания касается их непосредственно. Если форма, как я описывал в предыдущей главе, может иногда приводить к замораживанию времени, меняя наше понимание каузальности и агентности, то жизнь нарушает наше привычное понимание хода времени иначе, и это тоже следует учитывать при попытке осознать всю глубину проблемы Освальдо. Ведь в жизненной сфере настоящее определяется не только прошлым, а время не ригидно: случается, что на настоящее особым образом может воздействовать и будущее.

Я проиллюстрирую, как будущее может влиять на настоящее в сфере живых существ, простым примером из жизни леса. Для удачного нападения на агути ягуар должен представить себе («репрезентировать») его местонахождение. Такая репрезентация равносильна импортированию будущего – «догадки» о том, где окажется агути, – в настоящее через знаковое опосредование. Будучи насквозь семиотическими существами (см. Главу 2), «мы» всегда стоим одной ногой (или лапой) в будущем.

В этой главе я рассуждаю о неотъемлемой взаимосвязи между жизнью и будущим через отсылку к тому, что Пирс называет «живым будущим» (CP 8.194). Я считаю, что понимание этого живого будущего невозможно без дальнейшего размышления об особых связях между жизнью и мертвыми, которые делают ее возможной. Именно в этом смысле живой лес оказывается в то же время населенным призраками – отчасти это я и имею в виду, когда говорю, что духи реальны.

Задача Освальдо – выжить, то есть добиться того, чтобы стать частью будущего. Принимаемые им в этой связи решения диктуются логикой живого будущего, усиливающейся в лесах, по которым он ходит. Однако в данном случае выживание для Освальдо – это еще и сугубо человеческая проблема (см. Главу 4), в решении которой не избежать ситуаций, связанных с властью. Так проблема выживания приобретает свойства политической: мы начинаем думать о том, как изыскать другие способы использования власти, способные поддерживать наше существование таким образом, чтобы «мы» могли расти и даже процветать.

Таким образом, данная глава посвящена сфере духов – хозяев леса. Особое внимание будет уделено тому, как в этой сфере проявляются некоторые аспекты связи жизни (человеческой и нечеловеческой) со смертью, непрерывности с конечностью, будущего с прошлым, присутствия с отсутствием, естественного со сверхъестественным, бесплотной общности с осязаемой сингулярностью. Все эти взаимосвязи в конечном счете проливают свет на созидательную связь самости со множеством других самостей. Меня интересует, как проявления этих дихотомий, формулируемые в сфере духов – хозяев леса, усиливают и проливают свет на логику «живого будущего» мыслящего леса, которая может помочь нам вывести антропологию за пределы человеческого.

Тот факт, что Освальдо в определенный момент в лесу может – а может, должен – стать белым полицейским, затрагивает определенные, иногда бессвязные и даже болезненные механизмы того, как часть его будущей самости оглядывается в настоящее, чтобы повлиять на него из царства хозяев леса, раскрывая при этом логику некоторых из упомянутых мной проявлений двойственности. Сфера духов, возникающая из жизни в лесу, порождена великим множеством отношений, пересекающих границы видов и временных эпох, и представляет собой зону непрерывности и возможности: выживание Освальдо зависит от его способности проникнуть в эту сферу. Однако его выживание также зависит от множества видов мертвых и множества видов смертей, образующих эту сферу духов и делающих возможным живое будущее. То, кем мы являемся, тесно связано со всеми теми, кем мы не являемся; мы навсегда вручаем себя всем, кто делает нас теми, кто «мы» есть, и находимся в долгу перед ними (см. Mauss, 1990 [1950])[177].