"Как на наши именины..."

Шли по дубовой аллее, потом по яблоневой. Яблоневая дугой огибала плодовый сад, на деревьях краснели небольшие яблочки — «райки».

— Нельзя рвать,— не уставал твердить папа.

Но и он, и мама, и ребята видели, что и там и тут вздрагивают ветви: на яблони позалазили мальчишки. Не выдержали Толя и Коля, забежали под одну яблоню — поискать опавших яблок. И нашли, чуть протёрли какими-то листами — сунули скорее в рот: «Вкусные!»

Папа решительно свернул в сосняк и березник. И тут ходили люди — не по тропкам, а по траве! — смотрели под ноги. «Нельзя здесь рвать грибы!» — только успел сказать папа, увидев маленькую сыроежку, как Толя закричал во всё горло: «Боровик!» И быстренько схватил из-под маленькой сосоночки такого красавца, такого крепыша… Полюбовались им и… положили в сумку. И закружились уже вокруг того места, пригнув головы, словно принюхиваясь. «Посреди города боровики! Подумать только!» — папу сразу охватил грибной азарт. Но вдруг папа спохватился: «Ф-фу ты, да что это с нами?! В лес поедем за грибами, в лес…»

Впереди среди голубых елей засияла на солнце поляна. Да нет, не поляна, это озеро начиналось! На опушке милиционер совестил тётю с девочкой: у девочки желтел на голове венок из луговых цветов, у тёти в руках был пёстрый большой букет. Вынул милиционер из сумки книжечку квитанций, будет брать с них штраф.

— Ну и народ! Сказано — нельзя ничего рвать! — громко говорил папа, когда проходили мимо. Он уже забыл, как сам только что чуть не на коленках ползал, чтоб найти ещё хоть один боровик.

По берегам озера густо толпился народ, из-за людей почти не было видно воды. Дети пронзительно вскрикивали: «Мама! Папа! Во-он, вон!!!» Взрослые, тоже не удерживались: «Ай-яй-яй! Как полено! И вон всплеснула… И вон!», «Хлеб у лебедей отбирают!», «Это же надо — столько карпа развелось!»

Мама не смотрела ни на рыб, ни на лебедей, она дохромала до скамьи и упала на неё, окончательно лишившись сил. А Толя и Коля прошились сквозь толпу к озеру и тоже заахали: вода у самого берега чернела от рыб-мальков. «Вы отсюда зайдите, отсюда посмотрите!» — позвал их к себе какой-то босой мальчуган. И Толя, и Коля, и папа пошли против солнца, посмотрели на середину озера. И не поверили своим глазам: по воде медленно проплывали большущие рыбины-чудовища. «Не менее пуда! Неужели карпы могут такими вырасти?!» — стонал какой-то дядя с обветренным, загорелым лицом — наверное, рыбак.

Потом медленно обходили озеро и в промежутках между людьми видели иногда, как торжественно и горделиво проплывают чёрные и белые лебеди, как жируют возле островка с красно-зелёным домиком утки (дикие утки!), как плавает на лодке возле островка дядька — может, делает переучёт птичьему семейству?

На полдник остановились в берёзово-дубовой роще. Толя и Коля расположились на удивительной скамье из половинки бревна. С аппетитом поглощали и помидоры, и бутерброды, и молоко с булкой, папа и мама решили даже отдать им свои бутерброды: «Ешьте! Ешьте! Вас нарочно надо приводить сюда есть…»

Сделав полукруг по роще, берёзовой аллеей вышли к фонтанчику и плантации роз. Ветер рассекал султаны брызг, и в них всеми цветами вспыхивала радуга. Толе и Коле не хотелось любоваться ни розами, ни фонтаном.

Они снова услышали шум, доносившийся из парка со стороны аттракционов.

— А в парк? Мы с парком не распрощались! — заныли ребята,

— А что? Можно было бы одним заходом… Когда ещё в другой раз соберёмся сюда приехать! — согласился было папа.

— Нет-нет-нетI Я чуть жива! Ноги совеем искалечила… — возразила мама.

— Мамочка, ты посидишь на скамейке! — уговаривал её Толя.

— Мы тебя ни в «Хали-гали», ни в центрифугу не будем засовывать! — Добавлял Коля.

Но мама настояла на своём.

Повернули домой. Мама почти висела на папином плече. Толя и Коля хныкали и еле волочили ноги. В троллейбус и из троллейбуса папа вносил и выносил их почти на руках. А как только добрались до своего подъезда, мама сбросила туфли и сунула их в сумку. Взбиралась по лестнице, цепляясь за перила и подтаскивая себя на руках. А Коля последний пролёт лестницы одолел на четвереньках, по-собачьи. Для смеху, видно…

И как только докарабкались до своей площадки, увидели: у дверей на большущем чемодане сидит чужая тётя или бабушка, устало подперев щёку рукой. Перед ней на другом чемодане, поменьше, сидит Танька. Размахивает руками, о чём-то рассказывает — развлекает тётю.

— Явились, бродяги…— вздохнула незнакомка, увидев их.

— Ой, мамочка!..— протянула к ней руки Толина и Колина мама.

БАБУЛЯ ПРИБЛУДИЛАСЬ

— А я вас целенький день дожидаюсь! — поцеловала бабушка маму, а мама бабушку.— Все гляделки проглядела, все жданки прождала… — поцеловала папу.

— А почему вы телеграмму не послали? Мы бы подскочили в аэропорт, на машине привезли,— говорил папа с упрёком и отпирал дверь.

— Сюрприз! Вы же меня не ждали так скоро… Сюрприз, думала, сделаю,—бабушка нагнулась к Коле, расцеловала в обе щёки, потом Толю – Ух, какие вы уже большие! Какие молодцы!

— А получилось, что мы тебе сделали сюрприз, — сказала мама.