ВОС:
А если приходит человек, а у него, например, прекрасно, совершенно индивидуально торчат уши? Не некрасиво, мило.Д. М.:
Ну что значит «не некрасиво»? Приходит человек и говорит: «Я не могу, меня вот эти уши бесят». Я говорю: «Хорошо, мы можем сделать так, что они встанут по-другому». Если он приходит, говорит: «Знаете, у меня родинка на носу…» А у него уши торчат. Я ему не скажу: «А уши-то ваши вас не бесят?»ВОС:
Иногда просто бывает, что вот эти торчащие уши или нависшие веки – это то, что делает человека тем самым прекрасным.Д. М.:
Если человек это понимает, то он никогда не скажет, что хочет убрать уши.ВОС:
Нет, если он не понимает, если ему кажется, что его торчащие уши – это проблема. А вы видите, что нет, что это часть его индивидуальности.Д. М.:
Могу привести пример, это частые случаи. Буквально в прошлую пятницу консультировал. Приходят мама с дочкой, и вот садится дочка, ей 16 лет, у нее рубчик под губой, и говорит: «Вы знаете, я больше не могу терпеть насмешки в школе, я хочу убрать». И сидит рядом мама. И вот вопрос: «Это вы хотите или мама хочет?» На что мама: «Ну как, ну вы понимаете, она красивая, такое чистое личико». Подождите, мама, это вы хотите, чтобы я вашей дочке сделал операцию? Зачем вы ей говорите, что у нее этот рубец? Вы должны говорить, что она самая красивая. У всех есть рубцы на лице, их не надо всем оперировать. Если человеку нормально и он никак не переживает из-за этого, а может преподнести это как свою фишечку, то зачем что-то делать? Это, опять же, суперсложная штука. Вчера я разговаривал с пациенткой, позавчера мы прооперировали, обожженная девочка вся, ставили эспандер, растягивали кожу. Я захожу в палату, она лежит милая такая, пообщались, поговорили, вижу, в коридоре ходит, а заходит мама – в слезы сразу. Потому что мама начинает: «Вот, девочка моя, тебя порезали». И что делать? Разводить надо? Я понимаю, что она сейчас вернется домой и даже если мы 50 операций удачных сделаем, все равно будет вот в этом состоянии, пока не отойдет от мамы.ВОС:
В психотерапии это называется «нарциссическое расширение», когда родители сами пытаются быть совершенными и детей своих делают совершенными. Последний вопрос. Есть ли у меня какие-то прооперированные вещи и если есть, то где?Д. М.:
Не буду этим заниматься, вроде видимых рубцов нет, не буду.ВОС:
Вы боитесь облажаться?Д. М.:
Я не боюсь, это не угадайка. Приходят тоже часто: «Посмотрите, видно, что у меня прооперировано?» Вы скажите, я запишу.ВОС:
Ну вы же врач, скажите – видно?Д. М.:
Для того чтобы это сделать, надо сесть в нормальный кабинет, сфотографировать вас, посмотреть фотографии. Я явных признаков не вижу, если да, то у вас хороший хирург, респект ему. Вы так глазами моргаете, не знаю. Дайте посмотрю. Хочется верить, что не оперировали.ВОС:
Почему?Д. М.:
Грыжки оставили.ВОС:
Не видите шрамы-полоски?Д. М.:
Ну, тут нужно нормальное освещение. Если хотите, приходите на консультацию. Мы друг друга-то с трудом видим. А все эти проверки… Вы поставьте Пеле в Краснодаре играть, он на таком поле никогда такой класс не покажет, как в Бразилии. Поэтому нужны нормальные условия.Берегите сердце: разоблачение пяти популярных видов спорта
Диванные воины склонны тешить себя иллюзиями – в частности, когда речь заходит о спорте. О каждом виде физической активности у нас есть стереотип, идеальный образ – снимусь в понедельник с места и побегу как ветер во всем красивом. Или буду рассекать сверкающую водную гладь со знанием дела. Или сделаю вид, что нахожусь в жаркой стране и вообще я самый гибкий человек на свете. Конечно, когда наконец выбираешься на тренировку, все оказывается не так. ВОС составил список видов спорта, с которыми лучше не вступать в контакт. Не надо.
В идеале:
расслабленная атмосфера, приглушенный свет, досконально воссозданный антураж дорогого курорта. Мышцы тянутся как сумасшедшие, метаболизм ускоряется, коварные токсины выходят и идут своим путем, жир горит в два раза быстрее. Полтора часа – и вы просто новый человек.