Как начинался язык. История величайшего изобретения

[К]оммуникация, конкретное использование внешнего языка, не может быть главной его функцией, характерным свойством языка, указывая на то, что традиционное представление о языке как об инструменте мышления является более уместным. Тогда посредством синтаксиса любой язык включает как минимум вычислительные процедуры, удовлетворяющие этой базовой характеристике… Свойство зависимости от грамматических правил мы считаем центральным[43].

Почему многие исследователи вроде тех, кто ответственен за эту цитату, утверждают, что коммуникация не является основной функцией языка? Такие идеи противоречат тому, что многие сочли бы очевидным. Если научная идея противоречит здравому смыслу, это, конечно, не означает, что ее надо автоматически признать ошибочной. Научные суждения часто отличаются от обывательских. Однако здесь обоснованием служит то, что люди не очень хорошо справляются с коммуникацией. Рассмотрим два примера: «Самолеты могут представлять опасность» и «Встреча с родственниками может быть неприятной». Оба примера двусмысленны. Первое может означать «Самолеты способны представлять опасность тем, что могут упасть на вас» или же «Управление самолетом может быть сопряжено с риском». Второе предложение также может означать «Когда родственники приезжают погостить, им не всегда рады» или же что-то вроде «Ходить в гости к деду и бабушке бывает утомительно». Кто-то может сделать из этого вывод, что, хотя в коммуникации может присутствовать двусмысленность, в мышлении ее нет. То есть язык в плане обмена идеями и информацией работает меньше. Если это так, то далее мы должны предположить, что основным предназначением языка является поддержка мышления, а не коммуникации.

Однако такой вывод ошибочен. Прежде всего, имеются исследования кафедры наук о мозге и когнитивных наук Массачусетского технологического института (МТИ), которые указывают на то, что двусмысленность является ожидаемой характеристикой коммуникационной системы[44]. Она вызвана потребностью сохранять низкий объем обязательной для запоминания информации и одновременно обеспечивать эффективность коммуникации. Следовательно, когда кто-то говорит «Я переступил порог», вы понимаете, что имеют в виду «порог», а не «порок», опираясь на контекст. Кроме того, двусмысленность и неопределенность редко вызывают затруднения, поскольку контекст обычно позволяет слушателю выбрать именно тот смысл, который подразумевает говорящий. Если сказать «Он вошел в комнату», то местоимение «он» четко не определено. Можно понять, кто этот «он», если у нас и наших собеседников достаточно общей информации о том, к кому именно относится это местоимение. И наконец, двусмысленность на письме и в речи не является характерной проблемой языка. Это скорее результат плохого планирования. То есть, если человек идет по аудитории и по пути к двери натыкается на парту, мы не станем интерпретировать наши наблюдения как доказательство того, что ходьба не предназначена для передвижения. Скорее, можно будет сделать вывод, что надо смотреть, куда идешь. То же самое относится к языку: двусмысленности, неопределенности и прочих недостатков речи, как правило, можно избежать, если спланировать ее заранее или даже записать. Планирование коммуникации, как и многих других действий, может быть очень полезно.

У представления о том, что язык не предназначен для коммуникации, есть и другие проблемы. Эволюция никогда не создает идеальных систем. Наоборот, она обычно создает свои творения по кусочкам, добавляя там и сям из того, что есть под рукой. Язык, как и все в природе, неидеален. Коммуникация может развалиться. Но и мышление тоже! Утверждение о том, что мысли не бывают двусмысленными, — это просто утверждение. Его надо доказать. Еще один важный вопрос: никто пока не доказал, что все люди всегда — или хотя бы большую часть времени — думают, используя язык. Многие, как, например, биолог Франс де Вааль и профессор Темпл Грандин, утверждают, что мыслят картинками, а не словами. Требуются эксперименты, чтобы проверить истинность этих утверждений.

В приведенной выше цитате по поводу языка и коммуникации авторы утверждают, что коммуникация — это «конкретное использование внешнего языка». Звучит довольно странно. Они полагают, что единственный вид языка, который можно изучать, — это так называемый внутренний язык, знания говорящего, необходимые для того, чтобы производить внешний язык. Французский, английский, испанский — внешние языки, а знания говорящего о том, на чем основаны эти языки, — это их внутренние языки.