Как накормить диктатора

С Саифом, хипстером из Багдада, мы посещаем Эль-Хиллу, а точнее, примыкающие к городу развалины Вавилона. Мы фотографируемся на память в том месте, где, по легенде, умер Александр Македонский. Фотографируем то, что осталось от ворот богини Иштар, и необычные изображения стерегущих ворота богов. Хотя Вавилон считается одной из колыбелей цивилизации, он много лет безуспешно пытается попасть в Список объектов всемирного наследия ЮНЕСКО. Все из-за Саддама: он велел отреставрировать Вавилон, нарушив все возможные правила, касающиеся памятников такого уровня. Восстановил стены и повтыкал повсюду кирпичи со своим именем и фамилией.

После осмотра Вавилона я хочу поехать в Эн-Наджаф, самый святой город шиитов. Там похоронен имам Али, зять пророка Мухаммада. Но Саиф против.

– На хрена тебе туда надо? – удивляется он. – Поехали в Басру. Там отличные бордели, может, и из твоей страны телочки есть, – мечтательно произносит Саиф.

Но я стою на своем, потому что борделям с отличными телочками предпочитаю Эн-Наджаф. Саиф несолоно хлебавши пакует свой хипстерский рюкзачок и следует за мной. Такси, два КПП, дешевая гостиница в центре города. В ней мы выпиваем по стакану свежевыжатого гранатового сока, а через пару часов уже оказываемся во втором самом святом (после Мекки) месте для шиитов.

Мечеть, воздвигнутая на месте могилы Али, – настоящая жемчужина архитектуры. От богатства мозаики, позолоты, орнамента и необычных узоров захватывает дух. Мы смотрим, как верующие со всего мира воздают почести своему святому, кружа вокруг его гробницы с молитвой на устах. Я иду вместе с ними и молюсь о мире на всей Земле. Если где-то в небе есть какой-то Аллах, если есть пророк Али, может, они меня услышат.

Здесь все: от гордых высоких берберов из стран Магриба до приземистых раскосых старичков из Киргизии. Раз в несколько минут в мечеть вносят гроб, как правило, сколоченный из досок, и обносят его вокруг гробницы Али, потому что шииты даже после смерти хотят получить благословение пророка. И лежать как можно ближе к нему: кладбище в Эн-Наджафе – крупнейший в мире некрополь.

Один из охранников мечети, услышав, что я разговариваю с Саифом по-английски, подходит к нам и интересуется, откуда я родом. А я, пользуясь случаем, спрашиваю, как ему работается в этом святом месте.

– Хуже всего бывает после терактов, – говорит он. – Тогда сюда привозят руки, ноги, туловища и сваливают все в несколько гробов. Все плачут, страшная неразбериха. Это очень угнетает.

– А как вам жилось при Саддаме? – спрашиваю я.

– Ой, очень плохо, – охранник запускает пальцы в длинную густую бороду, словно это помогает ему вспомнить события двадцатилетней давности. – Саддам был суннитом и считал нас, шиитов, врагами. Когда в 1980 году началась война с Ираном, что бы плохого ни случилось, во всем подозревали нас.

– Аятолла Хомейни тоже был шиитом. Он прожил здесь больше десяти лет, когда шах выгнал его из Ирана, – добавляет Саиф. – Только Саддам заставил его уехать. А чуть позже в Иране произошла революция и аятолла стал главой государства.

– Саиф, а ты-то откуда это знаешь? – спрашиваю я своего приятеля-хипстера.

Еще несколько часов назад казалось, что религия – последнее, что его интересует, и вдруг он заделался экспертом по шиизму.

– Когда-то я сам хотел стать имамом, – признается Саиф.

Впервые с момента нашего знакомства он выглядит смущенным. И кажется, даже краснеет.

Хомейни не простил Саддаму, что тот выгнал его из Эн-Наджафа. Придя к власти, он стал финансировать всех, кто хотел бороться с иракским правительством: подстрекал местных шиитов, покупал оружие курдам. Именно в ответ на его действия летом 1980 года иракская армия атаковала Иран. Иракские лидеры были уверены, что соседняя страна погрязла в хаосе, и они смогут завоевать ее максимум за несколько недель.

Вот только Саддам, не имея никакого военного опыта, все решения принимал лично. Он боялся харизматичных генералов, которые могут покорить сердца иракцев, поэтому на всякий случай регулярно менял военачальников. И прозевал тот момент, когда дорога на Тегеран стала для его армии брешью. Иранцы умело организовали оборону, а война из победоносной превратилась в затяжную мучительную борьбу за каждую пядь земли.

Саддама поддерживал почти весь мир, потрясенный революцией Хомейни. Оружие и инструкторы рекой текли в Ирак и из США, и из Западной Европы, и из СССР. Уникальный случай для эпохи холодной войны.

Поначалу Саддам играл перед иракцами роль отца нации: он лично навещал жен и матерей убитых солдат, выплачивал женщинам космические пенсии, покупал автомобили.

Но чем дольше продолжался конфликт, тем больше он терял самообладание, особенно после того, как иранцы несколько раз подряд отказались заключать мир. Военачальники часами ждали решений Саддама, а он не мог их принять. Любая попытка дезертирства каралась в те годы смертью.

Война, стоившая обеим сторонам больше миллиона убитых, не принесла ни одной из них победы.

18