Как нам понимать свою страну. Русская идея и российская идентичность: прошлое, настоящее, будущее

Квазиидентичность и общественнаядискуссия. Отказ от выявления государственной идентичности определяет характер полемики, идущей в СМИ. В разных странах вопросы тактики и стратегии обсуждают, чтобы прийти к каким-то обобщающим выводам, чтобы утвердить какие-то принципы и итоги. После долгого обсуждения Европа пришла к заключению, что Холокост действительно имел место, и оспаривать этот факт стало как-то неприлично. Нюрнберг и германская гражданская дискуссия о нацизме доказали немцам, что фашизм – страшное преступление, украинская дискуссия пришла к выводу, что Голодомор 1932–33 годов – это геноцид…

Иначе проходит обсуждение в российских СМИ (повторю, что парламент у нас – не место для дискуссии). Планы Единороссов страна принимает молча, стратегические вопросы, например, о расширении Москвы, об увеличении военного бюджета, о вводе войск на территорию другого государства – не предмет общественной полемики.

Зато самые принципиальные, ключевые проблемы – тема достаточно свободного обсуждения. Что является главной геополитической катастрофой – распад СССР или разрушение Российской империи; 70 советских лет – высшее достижение нашей цивилизации или страшная беда; Сталин – великий вождь или опасный преступник…? Такие дискуссии идут, но в них запрещено ставить точку. Так создан и работает механизм разрушения национальной памяти, национального опыта и уничтожения собственной истории. Постсоветская цензура лишает дискуссию смысла и накладывает невидимое табу на определение российской идентичности!

Человекв государстве без идентичности. Об идентификационной непрозрачности задумываются немногие, считая эту тему слишком абстрактной и далекой от реальности. Но на практике, защищая постсоветскую бюрократию, квазиидентичность порождает глубокие проблемы в повседневной жизни обычных людей.

Винегрет ценностей ведет к отказу от нормальной социальной активности. Поскольку характер и природа российской цивилизации теперь не фальсифицируется, как в советские времена, а вообще не выявляется, в языке появилось множество синонимов, обозначающих гражданскую индифферентность. От молодежи можно услышать – мне до лампочки, – до фонаря, – по барабану, – фиолетово, – перепендикулярно, – параллельно… Причем подобные высказывания имеют двоякий смысл – с одной стороны, они обозначают нежелание включаться в социальную проблематику, с другой – это своеобразный сигнал, показывающий «я свой, я такой как большинство».

Состояние социального безучастия, в конечном счете, обессмысливает человеческую жизнь. Количество суицидов в современной России превышает все европейские показатели. Число уезжающих из страны выше количества беженцев в годы Гражданской войны. Характерно, что единственным русским словом, вошедшим в наш лексикон за последние 20 лет, стало слово «беспредел».

Отсутствие идентичности проявляется и в том, что после распада СССР мы не нашли форму обращения друг к другу. Назовешь встречного «товарищ» – он подумает, что его обижают, обратишься «господин» – решит, что над ним подсмеиваются. Индикатором абсурда стал ответ вице-премьера Д. Рогозина на американские санкции против российских чиновников; в своем твиттере он написал «… товарищ Обама из Вашингтонского обкома…»!?

В отсутствии норм – причина фиксируемого социологами повышенного уровня агрессивности большинства россиян (в сравнении с жителями других европейских стран). А сверхагрессия делает востребованным чрезмерный гедонизм, главные телеканалы вынуждены с утра до ночи хохотать. Повышенная агрессивность снимается повышенным потреблением спиртного, наркотизацией. Так замыкается круг русской Катастрофы – по смертности нет нам равных в Европе.

Но и для того, кто вынужден принимать существующие квазиправила, жизнь превращается в стресс. В действующей системе не может быть ни героев, ни антигероев. Но поскольку постсоветскому государству приходится создавать разного рода иерархии – начальников и подчиненных, специалистов и некомпетентных, великих и заурядных, эти иерархии сплошь и рядом оказываются фальшивыми. Вы обращаетесь к руководителю, который ничего не может решить, приветствуете прославленного, но вблизи он оказывается фейком, добиваетесь ответа от специалиста, который на самом деле некомпетентен.