Как нам живётся, свободным? Размышления и выводы

Массовой информации, при её производстве (по меркам вечности начатом не так давно) хотя и нельзя обойтись без обычной информации как сырья, но претендовать на своё превосходство над нею по объёму она не может. Это вытекает из того, что очень многое просто не оказывается в зонах её освещения.

Так остаётся в залежах бо́льшая часть руды, потребляемой металлургией, и даже при заявленной (позволим себе такое предположение) полной её производственной выемке из разведанных недр там всё-таки некая немалая часть её всё же останется, а, кроме того, недра постоянно насыщаются ею, принимая новые поступления из глубин земли под воздействие сжатия пластов и других гигантских природных сил…

7. СВОБОДА ПРЕССЫ И ГЛАСНОСТЬ

Употребляемые в обиходе, оба эти понятия легко ассоциируются с понятием свободы слова.

Хотят что-то сказать о свободе слова, но не впрямую, а с целью при конструировании предложений в устных речах или в письменных текстах выразиться «поярче», вот и говорят по-иному, синонимично. Не всегда при этом точно передаётся то, о чём хотелось поведать, но это и неважно, поскольку ни к какой точности «перевода», как правило, никто и не стремится.

Ораторы или авторы записей, будь то простые участники уличных или площадных мероприятий или персоны во власти, а также — в культуре, в устных «вольных» дискуссиях обычно попросту щеголяют избытком своей лексической избирательности, сознавая, что кто-то подобное делал уже до них и их все пойму́т — «как надо». Семантика слов и понятий в таких ситуациях в расчёт не принимается, что вполне соответствует превратной значимости самой свободы слова, как исходной «величины», понимаемой опять же превратно.

Броское на вид словосочетание «свобода прессы» приобрело политизированный характер в связи с некоторыми препятствиями, которые чинились в отношении СМИ и журналистов за их воззренческие и творческие позиции, не совпадавшие с требованиями властей или в ряде случаев — с законами или нормативными правовыми актами. Могли быть и другие причины противостояния. Оно возникало ещё когда слово «пресса» употреблялось редко и обходились только словом «печать». В период до изобретения радио им широко манипулировала оппозиция разных толков. Например, отец марксизма, ещё когда он только отходил от гегельянцев, считал:

…призрачны все остальные свободы при отсутствии свободы печати.

(К. Маркс. «Дебаты шестого рейнского ландтага», 1842 г.)

Уже в ту пору выбранная терминология «хромала» — из-за полнейшей неосведомлённости учёных, беллетристов и наблюдателей в том, что такое подлинная свобода. «Соединённая» с «печатью», свобода, по нашим представлениям, обозначала размывание формы у предмета «печати». Форма исчезала. Но не только та, которою «охватывался» печатный станок — символизировавший выпуск периодических изданий. В совокупности «печатью» именовались ведь и издававшиеся средства массовой информации, а также всё обширное сообщество журналистов — творцов массовой информации!

Этим архиважным обстоятельствам, конечно, никто не придавал никакого значения. Почему и стал возможен вот такой броский аншлаг, позаимствованный из закона СССР «О печати и других средствах массовой информации» — последнего правопредшественника нынешнему закону о СМИ РФ:

Печать и другие средства массовой информации свободны.

Это при ещё действовавшей в государстве цензуре — не только в отношении СМИ, но и многих других сфер общественной и частной жизни!

В полной красе здесь являло себя то абсурдное, что было закономерным при безграмотном, «слепом» обращении со свободой.

Традицию «освобождения» всего и «до конца» «успешно», что считаем важным отметить, переняли и законотворцы в новой России, сразу увязшие в сраме из-за некомпетентных воззрений по части массовой информации — как товара.

Приведённая формула из закона СССР была ведь, надо признать, неплохой идеологической приманкой для доверчивых политиков и журналистов, и она сильно кружила им головы даже после того, как Советский Союз перестал существовать. Многие периодические печатные издания того срока в России цепляли её на свои логотипы и в таком ностальгизированном «украшении» ещё годы спустя выходили в свет уже и при действующем законе о СМИ Российской Федерации от 27.12.1991 г № 2124-1!

Термин «печать» вследствие столь неуклюжих манипуляций с ним стоило выбросить и забыть о нём. Так и сделали. Равняясь на запад, постепенно перешли к употреблению вместо него термина «пресса». В ХХ веке там наравне с термином «печать» его использовали несколько шире. Замена, однако, ничего не могла исправить, поскольку речь-то шла, собственно, не о нём самом, в его предметной семантике, а об его «освобождении», то есть — о свободе прессы.

Сюда, в это розовое пространство, перемещались те же превратные и слишком вольные взгляды на предмет свободы, когда её видели такой, какой кому хотелось видеть. До сих пор такая тенденция сохраняется, в связи с чем значимость понятия «свободы прессы» постоянно нивелируется, теряет саму себя.