Как нашли убийцу? Каждое тело оставляет след

Я купила новые миски из нержавеющей стали и стерилизовала их концентрированным отбеливателем. Он окисляет многие органические молекулы, а также бактерии и грибы – и, кстати, танин, покрывающий внутренние стенки вашего заварочного чайника. Затем я взяла небольшое количество деионизированной воды, которую, хоть она и должна быть изначально стерильной, тоже следовало проверить на содержание пыльцы. Итак, вооружившись разведенным шампунем, я принялась за «стирку». Каждый образец одежды я намыливала, терла и споласкивала, а затем промывала деионизированной водой. Незатейливая методика, однако ничего лучше я не придумала.

После стирки у меня осталась мутная серая суспензия. Было любопытно увидеть, насколько грязной на самом деле оказалась чистая на вид куртка. Когда я закончила работу, получилось пять образцов – два с передней части куртки, два с рукавов и один со спины, – которые мне предстояло сравнить с десятью образцами, взятыми из цветочной клумбы (по пять образцов листвы и земли). Я промыла листья точно так же, как и ткань куртки. После обработки приготовила микропрепараты и не смогла удержаться, чтобы не взглянуть на них. Мой метод извлечения органических частиц путем стирки определенно сработал: на предметных стеклах было полно палиноморфов. После пяти минут беглого изучения микропрепаратов под микроскопом я уже знала все ответы. Тем не менее результатов простого осмотра для суда недостаточно, и мне было не избежать утомительной идентификации и подсчета всего, что я увидела.

Анализ микропрепарата я всегда начинаю с левого верхнего угла и постепенно перемещаюсь к левому нижнему, постоянно глядя в микроскоп и останавливаясь только для того, чтобы сделать увеличение посильнее для более точной идентификации. Для этого линзы погружаются в масло, а на микроскопе выставляется режим фазового контраста. Если какие-то пыльцевые зерна мне не удавалось опознать сходу, я записывала их координаты на предметном стекле, чтобы позже изучить более внимательно, используя свою обширную коллекцию эталонных микропрепаратов. Итак, от верхнего края к нижнему, а затем опять наверх, сместившись немного вправо, и так снова и снова, стараясь при этом рассмотреть как можно большую область микропрепарата, чтобы исключить ошибку отбора.

В археологии, равно как и в криминалистике, это невероятно кропотливая работа. Я отдала микроскопу часы, дни и недели своей жизни. Требуется огромная концентрация внимания; нужно учесть и зарегистрировать каждую малейшую деталь, будь то пыльцевое зерно, спора гриба, ископаемая спора или микроскопический организм. Необходимость уделять столь пристальное внимание настолько крошечным деталям – настоящая изощренная пытка. Порой проходит вечность, прежде чем удается хотя бы начать выстраивать умозрительную картину местности. Я ищу закономерности, скопления пыльцы того или иного растения. Сегодня же беглый осмотр микропрепаратов еще до начала настоящего подсчета дал мне понять, что именно я ищу: пыльцевые зерна розы, каждая с тремя глубокими бороздками, извивающимися от полюсов к экватору, где расположены выступающие поры, а также пыльцу липы, идентифицировать которую не представляет никакого труда. Ее пыльцевые зерна сплюснуты от полюса к полюсу, по экватору расположены три вывернутые поры, а внешнюю стенку украшают крошечные кратеры. Эту пыльцу обожают студенты, только начавшие изучать палинологию, потому что ее очень просто распознать.

Другой палинолог мог бы, основываясь на количестве пыльцы розы и липы в моих микропрепаратах, решить, что ее недостаточно, чтобы прийти к какому-либо заключению, но как по мне, это только подчеркивало ничтожно малый вклад розы и липы в «пыльцевой дождь» – так мы называем всю пыльцу и споры, падающие из воздуха. Соотношение пыльцы розы в образце из цветочной клумбы составляло 10 %, в образце с куртки – 7 %, а для липовой пыльцы эти показатели составляли 18 % и 15 % соответственно. Эти значения были достаточно близкими, чтобы меня убедить. Вероятность того, что пыльца попала на куртку в таком количестве без прямого контакта, была бесконечно малой. Незначительное количество обнаруженной в клумбе пыльцы розы и липы наглядно демонстрировало, насколько мало ее выделяют цветки этих растений. В остальном пыльцевые профили образцов с одежды и цветочной клумбы значительно отличались, однако, что любопытно, в каждом были представлены все те же типы пыльцы.

Меня озадачило отсутствие пыльцы розы и липы на носках ботинок парня – во взятых с них образцах вообще толком ничего не нашлось. Тогда я снова представила себе то место. Клумба была настолько маленькой, что нога стояла на тротуарной плитке, от контакта с которой мало что могло остаться.