Как натаскать вашу собаку по экономике и разложить по полочкам основные идеи и понятия науки о рынках

– Да, история с туалетной бумагой вышла странная. Однако пандемия вызвала неожиданный рост спроса на различные товары. На маски для лица, гель для рук, лекарства, продукты длительного хранения и даже собак. В некоторых случаях продавцы значительно подняли цены. Людям это не понравилось, и власти иногда вмешивались, чтобы предотвратить «взвинчивание цен». В Нью-Йорке оштрафовали магазины, завысившие цены на дезинфицирующие и моющие средства для рук. В других случаях цены не менялись, а товара попросту не хватало, и многие магазины ввели карточную систему. Обе эти реакции (повышение цен или нормирование, чтобы справиться с нехваткой) в точности демонстрируют работу упрощенной модели рынка.

И последний термин, с которым я хочу тебя познакомить, – эластичность. Помнишь, с чего мы начали? Мы ожидаем, что товар с высокой ценой люди будут покупать меньше, а дешевый товар – больше. Вопрос в том, насколько покупатели чувствительны к изменениям цен. Чтобы описать эту чувствительность к цене, Маршалл придумал термин «эластичность». Мы называем спрос эластичным, когда он очень чувствителен к изменениям цены, и неэластичным, когда спрос мало реагирует на изменения цены. Мы еще поговорим об этом во время следующей прогулки, которая будет посвящена тому, как люди реагируют на стимулы, а пока просто запомни, что эластичность – это норма: если цена растет, спрос падает.

– Ладно, запомнил – вроде бы. Рынки хитро устроены. Цена чаще всего устанавливается в точке, где спрос равен предложению. Вслед за спросом или предложением меняются и цены или доступность товара, а эластичность покажет, насколько изменится цена. Всегда ли рынки так работают?

– Все, что мы обсуждали раньше, касается, так сказать, хорошего рынка. Однако, как и в случае с собаками, детьми и философами, не все рынки работают хорошо. В частности, рынки активов могут быть… странными.

– Активов?

– Это вещи, которые мы покупаем не для потребления, как мороженое, а для того, чтобы сохранить или перепродать, или же в качестве инвестиции.

– Понятно. Как кость, которую я не грызу, а закапываю.

– Вроде того. Если ты покупаешь вещь для собственного использования, то рост цен, как правило, снижает спрос. С другой стороны, если покупаешь что-то в качестве актива, ситуация иная. Если ты решишь, что высокая цена сегодня сигнализирует о еще большем повышении цены завтра, это может стать самосбывающимся пророчеством, и ты окажешься в пузыре. По крайней мере, на время. Но в конце концов пузырь лопнет.

– Пузырь? Кому не угодили мыльные пузыри?

– Пузырь – это когда рынок сходит с ума не из-за действительно ценного товара, а потому, что покупатели поддаются ажиотажу и отчаянно пытаются запрыгнуть в последний вагон поезда.

– Теперь вагоны? Я уже запутался в метафорах…

– Хорошо, приведу пару примеров. Первым пузырем в истории стало повальное увлечение тюльпанами в Голландии в начале XVII века. Некоторые редкие тюльпаны продавались дороже особняка в Амстердаме[22]. Совсем недавно, в конце 1990-х, мы наблюдали так называемый пузырь доткомов, когда акции технологических компаний резко выросли в цене, а затем в 2000 году почти так же внезапно рухнули. Такова суть пузыря – рано или поздно он лопается. Еще один пример – пузырь на рынке жилья в США в 2007 году: экспоненциальный рост, за которым последовал резкий обвал. Многие думают, что следующим пузырем будет биткойн (хотя сейчас хватает и других виртуальных валют). Роберт Джеймс Шиллер, лауреат Нобелевской премии по экономике, прославившийся предсказанием новых пузырей, считает биткойн не более чем примером коллективной иррациональности. Шиллер сравнивает пузыри с массовым психозом и утверждает, что их, как и психическое заболевание, лучше всего определять по списку симптомов. Его контрольный список для пузыря включает в себя такие этапы:

• цены стремительно растут;

• люди делятся доводами, оправдывая повышение цен;

• люди рассказывают друг другу о том, сколько они зарабатывают;

• люди завидуют тем, кто оказался «в деле», и жалеют о том, что не сделали этого сами.