Как натаскать вашу собаку по экономике и разложить по полочкам основные идеи и понятия науки о рынках

Пожалуй, надо сказать еще несколько слов о домашнем хозяйстве семьи Макгоуэн-Кэмпбелл. Экономисты любят объяснять сложные концепции на примерах из жизни. Самый известный такой пример (в том смысле, что о нем слышали даже не экономисты вроде меня) привел Адам Смит в начале своего шедевра «Исследование о природе и причинах богатства народов» (1776). Создание булавки на первый взгляд может показаться вам относительно несложным процессом. И тут вы будете неправы: «Один рабочий тянет проволоку, другой выпрямляет ее, третий обрезает, четвертый заостряет конец…» – говорится в главе «О разделении труда»[2]. Список продолжится до тех пор, пока не наберется восемнадцать различных операций, каждую из которых выполняет какой-нибудь бедняга, занимающийся только ею одной и ничем больше.

Разделение труда, хотя и лишает удовольствия от изготовления булавок, значительно увеличивает производительность. Смит считает, что десять человек, работая вместе, могут производить более 48 000 булавок в день. Один человек изготовит только двадцать. Какой дурак встанет на пути такого прогресса?

Маргарет Тэтчер (к которой, как вы, наверное, понимаете, мы с доктором Кэмпбелл относимся по-разному) любила сравнивать управление национальной экономикой с семейным бюджетом: нужно найти баланс расходов и доходов, экономя здесь, чтобы потратить там. Спойлер: это чушь. Управление национальной экономикой не похоже на ведение домашнего хозяйства. Тем не менее в обоих случаях важна специализация.

Вот почему в нашем доме каждому назначена своя роль. Наша дочь Рози обеспечивает радость и энтузиазм. Наш немногословный сын Гейб остужает всем пыл. Ребекка (она же доктор Кэмпбелл) обустраивает быт, оплачивает счета и следит за тем, чтобы домашнее хозяйство не погрузилось в хаос. Монти одаривает всех любовью, как умеет только собака. Моя же работа обычно заключалась в том, чтобы бродить по дому, выключая за остальными свет, а также вынимать грязные тарелки из посудомоечной машины и складывать их заново, руководствуясь строго научными принципами (читайте – собственными странными теориями). Да, и еще водить Монти на долгие прогулки, которые легли в основу книги «Как натаскать вашу собаку по философии». Впрочем, теперь Ребекка берет эту обязанность на себя, а я отступаю в тень, хотя вы можете представить, что я волшебным образом проявляюсь через Монти. И, как сказал или, может, не сказал Маркс (тот, что Граучо[3]), без собаки лучший друг человека – это книга, а вот с собакой особо не почитаешь.

Энтони Макгоуэн

Прогулка первая

Тостер

Поговорим о том, что попытка собрать тостер может поведать нам о рынках и, в более широком смысле, об экономике.

Вся семья в тот день была не в настроении, и завтрак вышел сумбурным. Философ (то есть мой муж Энтони Макгоуэн) умеет вносить хаос, как никто другой. Сам он, похоже, думает, что хаос помогает творчеству и что, если метнуть на кухне гранату, в результате взрыва действительно получится торт. Рози и Гейб ссорились из-за того, кто будет сидеть на сломанном стуле, – битву, как всегда, выиграла Рози. Гейб ворча поплелся к тостеру и засунул в прорезь слишком толстые ломтики хлеба. Через несколько секунд тостер начал дымиться, затем что-то хлопнуло и свет погас.

– Без паники! – закричал Философ с нотками паники в голосе.

У него есть кое-какие таланты из разряда «умелые ручки», и один из них – способность найти нужный тумблер на электрощите с предохранителями (для этого необходимо рыться в шкафу для верхней одежды и бормотать проклятия). Но сегодняшняя проблема переключением тумблера не решилась.

– Все из-за тостера! Кристаллы дилития загрязнены обугленными фрагментами ионизированных дисахаридов, – сказал Философ. (Ну или что-то в этом духе.) Потом он произнес слова, от которых наша семья пришла в ужас: – Пойду принесу ящик с инструментами.

Гейб испустил горестный вздох, Рози застонала, я закрыла лицо руками. Монти побежал в спальню и спрятался под подушку.

Полчаса спустя тостер был разбит, а кухня выглядела, как свалка из фильма «Безумный Макс».

– Ладно, Монти, – сказала я. – Идем отсюда.