Как научиться оптимизму. Измените взгляд на мир и свою жизнь

Все мы, в том числе крайние пессимисты и чрезмерные оптимисты, испытываем оба эти состояния. Стилю объяснений свойственна изменчивость. Периодические спады настроения могут быть частью естественного суточного цикла. У депрессии есть свой ритм, суточный, и по крайней мере у некоторых женщин месячный. Обычно мы более подавлены при пробуждении, а в течение дня постепенно становимся более оптимистичными. На это накладывается наш основной цикл покоя - активности. Как было сказано выше, максимальный спад в рамках этого ритма приходится примерно на 4 часа дня и 4 часа утра. Максимальный подъем - на позднее утро и ранний вечер, но точное время зависит от конкретного человека.

Во время подъемов мы настроены более оптимистично, чем обычно. Мы строим авантюрные планы: наше следующее романтическое завоевание, новый спорткар. Во время спадов мы в большей степени, чем обычно, склонны к депрессии и пессимизму. Мы видим, как суровая реальность вносит свои коррективы в наши планы: «Она никогда не заинтересуется разведенным мужчиной с тремя детьми». «Новый “Ягуар” стоит больше, чем я зарабатываю за год». Если вы оптимист и хотите наглядный пример, вспомните, как вы последний раз проснулись в четыре утра и больше не смогли заснуть. Заботы, которые легко выбросить из головы днем, теперь захлестнули вас: спор с супругой, вероятно, закончится разводом, неодобрительный взгляд босса говорит о том, что меня могут уволить.

Во время этих ежедневных приступов пессимизма мы можем заметить его конструктивную роль в нашей жизни. В этих умеренных формах пессимизм выполняет роль предохранителя, он ставит барьер перед рискованными шагами, вдохновленными всплеском нашего оптимизма, заставляет тщательно все взвешивать, удерживает от опрометчивых и безрассудных поступков. Оптимистичные моменты нашей жизни - это время планов, мечтаний и надежд. Действительность слегка трансформируется, освобождая пространство для раскрытия наших фантазий. Если бы не эти мгновения, мы бы никогда не добились ничего по-настоящему достойного, не попытались бы сделать что-нибудь находящееся на грани возможного. Эверест остался бы непокоренным, реактивный самолет и компьютер остались бы проектами, пылящимися в столе финансового директора.

Совершенство эволюции заключается в динамичном напряжении между оптимизмом и пессимизмом, постоянно корректирующими друг друга. По мере того как мы, в соответствии с суточным циклом, проходим через подъемы и спады, это напряжение позволяет нам рисковать и отступать, не подвергая себя опасности, поскольку в тот момент, когда мы приближаемся к одной из крайностей, напряжение тянет нас в противоположном направлении. В некотором смысле именно эти постоянные колебания позволяют человеческим существам добиваться так многого.

Однако благодаря эволюции мы также унаследовали мозг наших предков. С ним в комплекте мы получили и пессимизм с его ворчанием и вечным недовольством: успех преходящ, опасность за каждым углом, нас ждет беда, оптимизм - это надменность. Однако мозг, который точно отражал мрачные реалии ледниковых периодов, не совсем соответствует реалиям современной жизни. Агрономия и развитие технологий привели к тому, что жители развитых стран в наше время гораздо менее зависимы от суровой зимы. Мы прошли тот этап, когда двое из трех наших детей умирали до достижения пятилетнего возраста. Женщинам не приходится опасаться смерти во время родов. Продолжительные холода или засуха не оборачиваются массовым голодом. Безусловно, у современной жизни свои угрозы и опасности: преступность, СПИД, разводы, угроза ядерной войны, нарушение экосистемы. Но что бы нам ни говорили и какую бы статистику ни предоставляли, современную жизнь на Западе по уровню напряженности и сложности выживания даже не стоит пытаться сравнивать с теми условиями, в которых формировался наш мозг. И, возможно, есть свой плюс в том, что мы еще в состоянии расслышать сохранившийся с тех пор настойчивый голос пессимизма.

Из этого не следует, что мы должны стать праздными мечтателями. Лишь то, что можем себе позволить больше оптимизма, чем мы обычно испытываем. Можем ли мы сознательно выбирать уровень оптимизма? Можем ли обучиться навыкам оптимизма, совместить их с доставшимся нам из Плейстоцена мозгом, чтобы наслаждаться всеми преимуществами этого обновления, и сохранить при этом свой пессимизм на тот случай, когда он может понадобиться?