Как не надо писать. От пролога до кульминации

До мира литературы мысль Хичкока дошла не сразу. Только в 1992 году её использовала Пэтси Роденбург:

⊲ Написанное Шекспиром можно представить как жизнь, из которой вырезаны все скучные части, но оставлены все захватывающие. Он может дать нам тридцать секунд нормальной жизни персонажей, прежде чем подвергнет их и нас ужасным испытаниям.

Жизнь как величайший драматург плодит бесконечное множество сюжетов, не разделённых на скучные и нескучные части. А в литературе успех зависит от одного сюжета, но прошедшего хирургическую обработку. Писателя дополнительно роднит с хирургом общая задача. Оба должны удалять лишнее, а не то, что угодило под скальпель, — иначе обоим нечего делать в профессии.

Роман «Тайна трёх государей» предлагает дополнительную подсказку для писателя: в жизни ничего нельзя стереть, зато многое можно дорисовать. У Владимира Одоевского в повести «Княжна Мими» живописец говорил: «Извините, что мои краски бледны: в нашем городе нельзя достать лучших». Писателю приходится доставать лучшие краски, чтобы читатель не скучал.

Вырезая и дорисовывая, каждый автор поступает по-своему.

Лев Толстой в романе «Война и мир» туго переплёл судьбы российских аристократов, оттенил родовитых петербуржцев и москвичей французской знатью во главе с императором Франции, а потом вытолкнул всех на грозный театр военных действий 1812 года, энергично черпая материал в мемуарах наполеоновского бригадного генерала Филиппа-Поля де Сегюра.

Джек Лондон в повести «Белый Клык» для украшения банального сюжета вывернул наизнанку пословицу «С волками жить — по-волчьи выть». Его герой — волк-полукровка, живущий среди людей, чьи законы более суровы, чем у волков.

Сюжет — это шампур, на который писатель нанизывает литературный шашлык: аппетитную фактуру, сочных героев, оригинальный стиль, лёгкий слог, острые проблемы… Без шампура шашлык развалится, но для того, чтобы блюдо стало по-настоящему привлекательным, автор должен сперва ответить сам себе на вопрос: чем оно будет отличаться от множества других таких же блюд? Ошибочный ответ уводит читателя к другому шашлычнику.

Ни одному автору ещё не мешал хороший сюжет, но не в сюжете заключается главный секрет успеха. Здесь можно снова вспомнить слова Грибоедова о Шекспире: «Он брал первый сюжет, но обрабатывал его по-своему. В этой работе он был велик».

Противостояние Монтекки и Капулетти за триста лет до Шекспира упомянул Данте в «Божественной комедии». Спустя полтора столетия Мазуччо Салернитанец написал первую известную новеллу о любви подростков из враждующих семей. Через полвека за дело взялся Луиджи да Порто, который дал главным героям имена — Ромео и Джульетта. Причём его история была автобиографичной: она рассказывала о перипетиях, выпавших на долю самого Луиджи и его кузины Лючии…

…а почти через столетие Маттео Банделло досочинил историю. Шекспир тогда ещё не родился. Хотя и его современник — испанский драматург Лопе де Вега, превративший трагедию Ромео и Джульетты в пьесу на пять лет раньше, чем Шекспир, — уступил британцу в мастерстве вырезания из жизни всего скучного и дорисовывания интересного.

Разные авторы пользовались одним и тем же сюжетом, но Шекспир «обработал его по-своему», и «в этой работе он был велик». Поэтому с конца XVI века и до сих пор самой популярной остаётся именно шекспировская версия «Ромео и Джульетты».

Мастер видит в материале то, чего не видят остальные. Из глыбы мрамора ремесленник рубит могильные плиты, похожие одна на другую, а художник отсекает лишнее, обрабатывает оставшееся и создаёт уникальную скульптуру. Материал один, уровни мастерства разные.

Даже лучший каррарский мрамор не гарантирует, что из него получится что-то выдающееся. Даже самый замечательный сюжет не даёт такой гарантии.

Успех может принести только история, написанная по этому сюжету.

Что в итоге?

Характерные «ошибки выжившего»:

№ 36 — использовать чужие сюжеты;

№ 37 — гнаться за сложным сюжетом;

№ 38 — пренебрегать проработкой сюжета.

Ошибок на этапе сюжетосложения заметно больше, но на эти стоит обратить внимание в первую очередь.

Не надо писать, ограничивая себя рамками фабулы — естественного хода событий: сюжет позволяет жонглировать событиями так, как необходимо автору, который хочет рассказать увлекательную историю; лишь бы она при этом не потеряла смысл.

Не надо писать того, что может написать каждый второй.

Не надо писать без сюжета: подмена его фабулой или потоком сознания делает пишущего автором не произведения художественной литературы, а чего-то другого — например, перевранной автобиографии из личного дела.

Не надо писать, перелицовывая хорошие анекдоты в большие рассказы: увеличение размера убивает анекдот, а не превращает в произведение литературы.