Как (не)родные

– Я не знаю, бабуль. Я точно помню, что мне было неприятно к тебе подходить, потому что у тебя всегда пахло старостью и таблетками. Я боялась твоих поцелуев, не хотела, чтобы ты меня обнимала. Я не чувствовала твоей любви. Мне кажется, у меня не было шанса любить тебя: я помню тебя после инсульта, когда левая часть тела плохо поддавалась контролю. Я запомнила тебя больным человеком, который постоянно пил таблетки и конфликтовал с мамой по любому поводу. Жизнь просто не дала нам с тобой шанса поговорить так, как мы говорим сейчас. Только разговор этот происходит в моей голове. Бабушка и внучка. Я бы очень хотела себе эту чистую, неосязаемую и красивую связь. Но я понимаю, что ее у меня уже никогда не будет. Прости меня. Я все еще не могу себе простить той глупости. Мы знали, что ты уходишь, что тебе осталось недолго. Но я не хотела присутствовать при этом и оставила маму одну в квартире с тобой, уехав по делам. Когда я вернулась, ты уже ушла. Я не изменю уже этого, бабуль. Мне грустно осознавать, что сегодня тебе могло бы быть восемьдесят восемь лет.

Но, пожалуйста, знай: я была очень глупа и эгоистична. Остаться тогда было бы проявлением мужества, а я струсила. Прости меня, прости. Я подвела тогда тебя, себя, маму. Потому что именно в тот момент мы могли бы быть семьей.

Бабушка плакала. Варя заметила, что ее облик стал прозрачнее, легче, она уже не чувствовала тепло ее руки, бабушка уходила из сознания Вари.

– Ты не виновата. Ты просто была маленькая, моя хорошая, а мне просто не повезло со здоровьем. Такая жизнь, она жестокая, а где-то очень справедливая. Я всегда буду частью тебя, твоей семьей. Ты всегда сможешь обратиться ко мне, и я всегда рядом. Ты это знаешь.

– Бабуль…

– Не оглядывайся в прошлое, родная. Смотри вперед. И не бери пример с других, ты непременно заберешь чужие ошибки. А тебе, вон, и своих достаточно. Семья там, где тебе хорошо и тепло. Не застревай здесь.

Варя сидела и смотрела на пустой стул напротив, где совсем недавно сидела бабушка. Слезы катились по щекам, чай остыл.

Подоконник был пуст, а за окном начался дождь.

Утерев слезы рукавом, Варя поднялась со стула, огляделась прощальным взглядом, а потом смелым шагом вышла из квартиры.

– Куда едемь? – спросил таксист Варю.

– Домой. К семье.

Комментарий психолога, гештальт-терапевта Виктории Ашихминой

Это история про наследство! Не про недвижимость в маленьком городке, которой можно воспользоваться, чтобы переждать трудные времена, а про семейные сценарии, передающиеся через поколения. Про то, с каким багажом опыта, накопленного старшими членами семьи, нужно обходиться младшим. И то, как всё это интегрировать в собственный опыт, тоже непростой.

Героиня рассказа Варя обращается к образу своей бабушки в поисках ответов на вопрос, как принято в их семье строить личные отношения и что делать ей в ее ситуации. Но ответ получить невозможно, потому что бабушка уже скончалась, оставив после себя множество непроясненных событий. Вместо ответов на вопросы, Варя получает серию интроектов. Интроекты – это послания значимых взрослых, социальные установки и нормы, которые мы усваиваем и которым следуем для того, чтобы вливаться в сообщество. Они могут быть устаревшими и достаточно вредными, например, как эти патриархальные и обобщающие фразы бабушки: «Мы, женщины, иногда творим глупости. Хорошая новость: мужчины это понимают». Но могут быть полезными и важными: «Не бери пример с других».

История жизни бабушки очень тяжелая: потеря фамильного дома, война, голодная смерть младшей сестры, два брака не по любви, а из вынужденности, уход мужа – все это, по сути, сплошная череда утрат. В условиях ее жизни совершенно невозможно было сформировать надежную и длительную привязанность к любимым людям и даже местам. Верный способ выжить после такого количества травматичных событий – это частью себя окаменеть, заморозиться, словом, стать нечувствительной к своему ужасу и горю, невозможность говорить о них, перерабатывая травму. Мы можем представить, как эта окаменевшая часть передается другим членам семьи, словно сверток из рук в руки. Ее внучка Варя, выросшая в более стабильной среде, обнаруживает в себе это наследство: «Это было то же чувство несправедливости и ненависти, что горит во мне сейчас?». Кстати, депрессия, которую упоминает Варя —это тоже результат травмы близости, это способ жить в невозможности контакта с другими людьми. В ней всегда обнаруживается «тоска по дому» – по тому месту, где было хорошо, где вкусно пахнет помидорками и наливают вкусный чай.