Как никогда. Одинокая женщина желает...

Он замолк на полуслове, потому что увидел, как незнакомый молодой человек, словно партизан на допросе, за спиной у Ирины… ест какие-то бумаги. Милиционер, не раздумывая, бросился к нему. Завязалась потасовка. Ирина отлетела в угол и там замерла, прижав ладонь к губам. Зачем – непонятно, кричать она не собиралась, так как безоговорочно верила в победу участкового. Наверное, в кино видела такой жест, подходящий к данному случаю. Довольно быстро выяснилось, что ставки были сделаны правильно, победу одержали конечно же профессионализм и опыт. Отобранные документы милиционер аккуратно разгладил и положил на стол подальше от Шустрого.

– Что тут у вас происходит? – строго спорил он у Ирины. – Вы же собирались уходить.

– А у нас тут черт знает что происходит! – злорадно доложила Ирина, с удовольствием глядя в вытянувшееся лицо Олега. – Я как раз собиралась, а тут вот молодой человек… Скажите, пожалуйста, а если я напишу заявление, что он ко мне ворвался – что ему за это будет?

– Так… Это будет… – растерялся участковый. – Статья… Черт, мы же только что читали – вот память!

Он принялся рыться в карманах в поисках Уголовного кодекса, но тут Шустрый неожиданно пришел ему на помощь.

– Сто тридцать девятая УК. – И, заметив удивленный взгляд милиционера, пояснил: – Я, конечно, не херувим, но я чту Уголовный кодекс, как завещал великий Бендер. А она, между прочим, сама объявление дала! Так что не пришьете, у меня и газетка есть… Дома.

– Никакого объявления я не давала! – тут же открестилась Ирина. – И вам, между прочим, пыталась объяснить, но вы меня не слушали. Вы ворвались ко мне в квартиру, я испугалась.

– Но это же… подло! – по-бабьи взвизгнул Шустрый, окончательно поставив крест на своем любовно взлелеянном имидже мачо. – Ведь вы же сами… Разве так можно?!

Ирина молчала. Ей даже стыдно не было. Уж больно гадкий попался мальчишка, не грех такого и проучить.

– Пройдемте, пройдемте, гражданин, в райотделе разберемся, – взял его за локоть участковый. – И документики я заберу. Мне почему-то кажется, что это очень интересные документики, вы ведь немного успели съесть, страницы полторы-две, не больше?

Вместо ответа Шустрый начал громко икать.

– Отпустите его… правда, не врывался он, я с ним, кажется, даже раньше встречалась, – сжалилась Ирина.

Старший лейтенант Петрухин явно колебался, но тут его взгляд упал на принесенные Шустрым розы, и это немедленно придало ему решительности. Он звонко шлепнул Шустрого ладонью по спине, отчего тот испуганно вытаращил глаза, но икать перестал.

– Ничего, проверим документы, снимем показания, пока как со свидетеля. А там видно будет. Пройдемте, гражданин!

Милиционер увел Шустрого, который уже в прихожей опять начал нервно икать. Не успела Ирина войти в гостиную, как раздался телефонный звонок. Она посмотрела на определитель – Валентин. И трубку снимать не стала, хотя, конечно, это было глупо. Хорошо, они поговорят, только не сегодня и не сию минуту. Хватит уже с нее общения на сегодня. Она села на диван, долго сидела, пытаясь поймать за хвост хоть одну мало-мальски стоящую мысль, но они проносились слишком быстро и друг с другом никак не соотносились. Чаю, что ли, выпить – надо же чем-то заняться, лениво прикидывала Ирина. Но не хотелось ни чаю, ни вставать и идти на кухню. Неловко повернувшись, она смахнула со столика пустой стакан из-под сока и даже поленилась нагнуться посмотреть, будет на ковре пятно или нет.

– А, ну и ладно, все одно к одному, – громко сказала она самой себе. – Идиотский вечер. Вечер с идиотами. Достоевский отдыхает. Я разговариваю сама с собой. А со мной разговаривает рамочка для фотографий. Надо подарить себе попугая, хоть будет с кем поговорить… – И передразнила вслух: – «Ир-ра хор-рошая! Ир-ра хор-р-рошая!».

И после длинной паузы добавила от души:

– Ира – дура!

Но сеанс самокритики ожидаемого успокоения не принес. Ирина, вздыхая, переоделась в домашний халат – махровый, желтый в черный горошек, честно говоря, немного застиранный, но зато ужасно уютный, влезла в шерстяные носки и тапочки с собачьими мордами впереди. Подумав, принесла из кухни бутылку вина, фрукты, конфеты. Пристроила все это на столик, полюбовалась композицией. Включила телевизор, налила в бокал вина, поудобнее угнездилась в кресле. Потом вскочила, погасила свет и зажгла елочную гирлянду. От мельтешения разноцветных огоньков в комнате стало веселее и даже промелькнула какое-то детское – нет, не воспоминание даже, а ощущение, которое она не выразила бы словами. Оказывается, прав был Лев Николаевич – должна быть елка, и гирлянда должна гореть. Ирина отпила вина, прихватила горсть конфет, влезла с ногами в кресло. Именно так она и собирается провести остаток новогоднего вечера, пусть в дверь хоть молотком стучат, она не откроет – дудки!