Как нож любит сердце (СИ)

— Я столько хотел бы сделать с вами, — Ганнибал не может удержаться, слова звучат сквозь сжатые зубы. Он прикасается губами к груди Уилла и чувствует биение его сердца. Уилл дёргает запястьями, пытаясь освободить руки, но Ганнибал не позволяет ему этого сделать. Он проводит языком вверх, находит пульс на шее, чувствует, как колется щетина на лице Уилла, и глотает его вздох, прежде чем он срывается с губ. В тот же миг Уилл обвивает руками его шею, прижимая ближе, и отвечает на поцелуй с таким рвением, что Ганнибал осознаёт — на этот раз было украдено его собственное дыхание. Смех, поднимающийся из груди, почти причиняет боль, и Уилл, не обращая внимания, сглатывает его.

Уилл все же переворачивает их на кровати и избавляет Ганнибала от остатков одежды. Теперь они оба обнажены, и соприкосновение кожей кажется неловким, но Уилл касается его с напором и восхищением, и Ганнибал позволяет ему это.

— Так вот, что вы скрывали под этими слоями одежды, — бормочет Уилл ему в ключицу.

— Не рассказывайте мне о слоях, — резко отвечает Ганнибал и проводит пальцами по позвонкам на спине Уилла к его заднице, бесстыдно сжимая и оглаживая ягодицы. Уилл тихо смеётся в ответ на возражение, но это переходит в стон, и Ганнибал готов смириться.

Он прикасается пальцами к подбородку Уилла, призывая поднять голову.

— Послушайте, Уилл. Я даю вам шанс отказаться. Если мы продолжим сейчас, я не остановлюсь, даже если вы попросите. Понимаете?

На секунду кажется, что Уилл начинает понимать, каким является Ганнибал — шире него в плечах и груди, может, не намного выше, но достаточно, чтобы убедить Уилла в том, что Ганнибал способен превзойти его физически. Это осознание мелькает в его глазах, и он сильнее сжимает Ганнибала за плечи.

— Вы хотите продолжить? — спрашивает тот, как только понимает, что Уилл готов согласиться.

Уилл кивает. Ганнибал усмехается, тянется к прикроватной тумбочке и ставит Уилла на четвереньки поперёк кровати. Ему нужно время и для себя. Мужчины в возрасте Ганнибала редко склонны спешить к завершению чего-либо, и это имеет отношение не только к таким восхитительным и возбуждающим вещам, как последний вздох смертельно испуганной жертвы перед убийством. Секс также не является исключением. Ганнибал понимает, что даёт Уиллу слишком многое чересчур рано, и знает, что это причиняет боль. Но дыхание Уилла сопровождает каждое отточенное движение пальцев, и это ощущение сродни игре на идеально настроенном музыкальном инструменте.

Он думает заставить Уилла кончить от этого. Он может заставить Уилла испытать оргазм с куда большей лёгкостью, чем тот способен предположить, но понимает, что сам останется неудовлетворённым. Хотя бы потому, что ему хочется доминировать над Уиллом, насколько это вообще возможно. Он меняет положение, приподнимая одну ногу Уилла, и как следует смазывает их обоих, а затем проникает в тело Уилла плавным толчком. Тот хрипло выдыхает и замолкает, потому что им необходимо время, чтобы заставить собственные сознания привыкнуть к этому, к этой глубине и ошеломляющей интимности, которой, как предполагает Ганнибал, давно не было ни у одного из них. Он плотно прижимается к Уиллу, мягко обхватывает ладонью его напряжённый член и начинает двигаться так уверенно, что пружины кровати возмущённо поскрипывают.

Уилл тяжело дышит и заводит руку назад, прижимая Ганнибала до невозможности близко и так великолепно выгибаясь в его руках, что с губ Ганнибала срывается неподдельный стон.

— Пожалуйста, — выдыхает Уилл, и Ганнибал с силой кусает его плечо. Уилл кончает с хриплым вскриком, пачкая спермой ладонь Ганнибала.

Ганнибал позволяет ему прийти в себя, а потом отодвигается и выходит из него. Это заставляет Уилла на мгновение смутиться, пока вдруг Ганнибал не укладывает его на спину, устраиваясь между его раздвинутых ног, и снова не толкается внутрь, крепко обнимая Уилла за плечи. Уилл жадно глотает воздух, приподнимает ноги и обхватывает ими талию Ганнибала. Тот тесно прижимается к шее Уилла, так что становится трудно дышать. Он достигает оргазма неожиданно; лёгкие требуют воздуха, а Уилл прижимается к нему изо всех сил, сладко и рвано выдыхая с каждым толчком.

— Господи, — бормочет Уилл, как только они приходят в себя, в его волосы, и Ганнибал смеётся, касаясь языком впадинки между ключиц. — У меня болят плечи, вы, маньяк.

— Вы научитесь ценить это.

— Знаю, — Уилл делает глубокий вдох, прежде чем прижаться к его уху, и Ганнибал не до конца понимает, что это может значить. — Итак, это произошло.

— Я бы сказал, до сих пор происходит, — в ответ он получает смешок прямо в свои волосы.