Как нож любит сердце (СИ)

Случается даже странный переломный момент, когда Уилл решает для разнообразия укусить Ганнибала. Он оставляет большой яркий синяк над бедром и время от времени возвращается к нему, прикасаясь языком и слабо прикусывая. Ганнибал борется с острым желанием сделать этот след постоянным, схватить со стола скальпель и вырезать на нём инициалы Уилла, и это ощущение для него ново. Ганнибал всегда оставлял на других доказательства своего присутствия, особым безымянным способом, которым он действительно гордился, но никогда не позволял оставлять на себе никаких следов. Уилл другой, и Ганнибал не до конца осознаёт, почему это удивляет его, ведь он и ранее задумывался, что в жизни не встречал никого, подобного Уиллу. Одержимость не заканчивается именем на теле любовника. Это двухпутная дорога, и собственник должен быть так же отмечен, как и собственность.

— Ты мой, — шепчет он Уиллу в затылок одним очень ранним утром, разбудив его в то время, когда день ещё не успел начаться, лишь для того, чтобы заняться неторопливым ленивым сексом.

— Знаю, — приглушённо говорит Уилл, и в его тоне слышится бесконечное осознание всех тех вещей, о которых Ганнибал никогда не говорил. Ганнибал сжимает пальцами его бёдра. Ему хочется каким-то образом слиться с Уиллом в единое целое: нечто с острыми зубами и темнотой внутри.

Однако мир по-прежнему против них и, несмотря на все усилия Ганнибала оградиться от него, он скребётся в ворота крепости, построенной из костей. Одним тихим вечером раздается звонок в дверь, но она не открывается. У Уилла есть плохая привычка звонить и, не дожидаясь ответа, врываться в дом, словно он тут живёт. Хотя порой это и кажется правдой. Ганнибал не удивится, если узнает, что Уилл не догадывается, как глупо оставлять дверь открытой, живя в центре Балтимора — не в Вулфтрапе. Но даже если тот и догадывается, то никогда не задумывается над этим. Тишина, последовавшая за звонком, даёт понять, что пришёл кто-то другой, и Ганнибал не удивляется, увидев на пороге своего дома Алану Блум. По правде говоря, он ждал её.

— Мне нужно поговорить с вами, — раздражённо говорит она. А затем проходит мимо него, обутая в чудесные бордовые туфли, и направляется в сторону кухни. Странный выбор. До её прихода Ганнибал находился в гостиной, перечитывая роман Зюскинда, но он уверен — Алана знает о том, что кухня всегда была сердцем его дома. Если она хочет ударить по больному, то кухня — лучшее место для этого.

— Всё в порядке, — говорит он. — Могу я предложить вам выпить?

— Нет, спасибо. Я за рулём, — пренебрежительно бросает она, и Ганнибал раздумывает, стоит ли сказать, что в его доме есть и безалкогольные напитки. — Что вы делаете с Уиллом?

Она бьёт сразу в точку, и Ганнибал смотрит сквозь неё, обдумывая ответ. Он сомневается, что Алана оценит правду, хотя бы потому, что вместе с этим раскроется куда больше деталей, чем она могла ожидать. С другой стороны, постановка вопроса чётко даёт понять, что попытки солгать или уйти от ответа бесполезны. Она уже знает, что он делает с Уиллом.

— Полагаю, он уже рассказал вам, — говорит Ганнибал.

— Да, рассказал. Ганнибал, да о чём вы думаете? — она вскидывает руки, её ногти покрашены в скромный оттенок золотисто-коричневого.

— Я не совсем уверен, что именно должен ответить на это, — честно говорит он и наблюдает за великолепной картиной гнева и ярости.

— Он ваш пациент! Это могло стоить вам лицензии!

— Официально он не мой пациент. Он даже ни разу не платил. Мы просто проводим беседы.

— А после вы спите с ним.

Он переносит вес с одной ноги на другую, чувствуя себя неловко.

— Да, я сплю с ним. Однако это совершенно не касается наших сеансов, и мне кажется странным, что вы решили связать эти два понятия.

— Вы не можете разделять отношения таким образом. Вы не должны заставлять Уилла пытаться разорваться и стать сразу двумя людьми, которые могут удовлетворять ваши нужды — Уиллом-пациентом и Уиллом-парнем. Это не сработает. Это только навредит ему!

Ганнибал никогда не задумывался об Уилле как о парне. Любовник — да, собственность — постоянно, но «парень» превращает их отношения во что-то радостное и живое. Не слишком подходящее слово.

— Уилл сделан не из фарфора, Алана.

Его поражает, как по-разному происходят подобные разговоры. Джека приходится убеждать в том, что Уилл слаб. Алану — в абсолютно противоположном. Они оба и правы, и неправы, и он просто использует их, чтобы добиться желаемого.

— Уилл очень нестабилен и, переступая через черту необходимых ему профессиональных взаимоотношений, вы не помогаете ему. Вы знаете это, Ганнибал. Не могу поверить, что из всех людей именно вы игнорируете это, чтобы извлечь выгоду. Я с трудом поняла, что всё это из-за вас. Почему вы так поступаете с ним?

Ганнибал ничего не говорит. Ему кажется, ответ очевиден, даже если это выставит напоказ его истинную эгоистичную натуру.

— Вы любите его?

Всё так же предсказуемо.

— А вы? — спрашивает Ганнибал, глядя на то, как Алана вздрагивает.

— Вы уходите от ответа.

— Как и вы.

— Ганнибал, ради Бога, вам же не двенадцать лет.