Как обмануть босса

— Приехали. — такое спокойное и совсем не едкое.

Я совсем не смотрела по сторонам, всю дорогу ехала, уставившись в одну точку, поэтому сейчас, подняв взгляд, с удивлением осмотрелась и не смогла сдержать вопроса:

— Кладбище?

Оторвавшись от кованного забора, огораживающего городское кладбище, посмотрела на начальника. Ему бы сейчас пошутить, сказать о том, что закапывать меня сюда притащил, улыбнуться… Вот только совершенно не похоже на то, чтобы Влад собирался веселиться.

— Кладбище. — с легким кивком подтвердил он.

— Зачем ты меня сюда привез? — даже голос дрогнул, настолько было не по себе.

— Подумал, что раз уж у нас сегодня день откровений, это будет нормальной идеей. — и вновь абсолютно ровно, как будто мы о погоде разговаривали. — Хочешь вернуться домой?

Его вопрос поставил в тупик. Если быть честной, безумно. Больше всего на свете я мечтала сейчас оказаться дома, зарыться с головой в одеяло, врубить музыку погромче, чтобы все соседи с ума сходили, и забыть обо всем остальном мире.

Однако, вместо того, чтобы кивнуть, я отрицательно качнула головой и вновь посмотрела на забор.

— Не хочу.

— Тогда пойдем.

Щелкнули замки на дверях, оповещая о том, что теперь они разблокированы, и я потянула за ручку.

И вновь молчание. Влад купил в ближайшей цветочной палатке несколько роз и, не спеша, зашагал по центральной аллее, я же шла рядом, опустив взгляд, слыша в голове слова Карины. Те самые, про то, что у босса есть причины не прощать ложь и предательство.

Я подняла взгляд лишь тогда, когда мужчина остановился. Обычное надгробие, ничем не примечательное, тут таких множество. Я дождалась, пока Влад смахнет с него снег и положит на землю цветы, и лишь после этого сделала шаг, чтобы прочитать имя, выведенное тонкими и аккуратными золотыми буквами.

— Я не знала, что у тебя была сестра… — только и смогла выдавить из себя.

В голове совершенно не укладывалось, но сомнений не было никаких. То же отчество, та же фамилия… Но вот возраст, в котором она умерла.

Семнадцать лет?

— Младшая. — холодно проговорил Влад.

И опять-таки… Мне бы молчать, а я рою яму все глубже, понимаю, что это место начальник выбрал не просто так, поэтому спрашиваю:

— Что с ней случилось?

— Прыгнула с крыши девятиэтажки. — и вновь короткий ответ.

От таких ответов тело дрожь пробирать начинает. Я отлично понимаю, что мужчина делает это не специально, что ему тяжело касаться этой темы, поэтому терпеливо жду, когда он расскажет то, что планировал изначально. Не тороплю, просто молча пялюсь на могилу Виктории Александровны, которая практически семь лет назад покончила с собой.

— Вика всегда была впечатлительной и эмоциональной. Сколько ее помню, с самого детства что-то придумывала, фантазировала. Знаешь, мне казалось, что у нее в голове существовали сотни различных миров, в которые она то и дело ныряла. — Влад сделал паузу, подошел к надгробию вплотную и положил ладонь на холодный мрамор. — Однако это далеко не всегда было плюсом. Вика тяжело сходилась со сверстниками. От идеи детского сада родителям вообще пришлось отказаться, хотя на странности сестры они, если честно, сквозь пальцы смотрели. К пятому классу они успели поменять четыре школы, пока, наконец, не пришли к выводу, что общительной Вику сделает лишь обычная школа.

Вновь тишина, а мне уже кричать хочется.

— Успокоить ее мог только я, так уж сложилось. Никакие психологи, никакие доктора несуществующих наук. Никому не удавалось вернуть Вике радость, однако стоило ей забраться ко мне под одеяло, как все проблемы как будто бы и исчезали. В то время, пока родители и врачи в один голос твердили о том, что у девочки просто переходный возраст, Вика лила слезы у меня под одеялом. Шли годы, но толком ничего не менялось, я поступил в университет, проучился несколько лет и получил предложение продолжить учебу за границей.

Я вспомнила биографию Влада, которая как-то раз попалась мне на глаза в каком-то интервью, и вспомнила о его зарубежном образовании.

— И ты уехал?

— Дотянул до последнего, до тех пор, пока Вика сама не начала меня уговаривать, кто же знал, что это отец ее тогда заставил. Не силой, конечно. Просто родители отлично знали, как влиять на сестру, подавлять ее мнение. Не со зла, опять-таки. Просто… Просто я уже говорил о том, что они не видели проблем. И я уехал. — мужчина сжал руку на памятнике и слегка стукнул по нему. — Они врали мне с самого отъезда. Говорили, что все хорошо. Вика же беззаботно улыбалась, когда мы общались. Понимаешь, она вела себя так, потому что считала, что делает лучше для меня, не доставляет проблем. Не мешается под ногами.

Я даже не поняла, в какой момент по щеке скатилась первая слезинка.

— Они не рассказали мне ничего о реабилитационном центре, куда запихали Вику, улыбались мне в лицо и врали. Врали и улыбались. — Влад вздохнул, отошел от памятника и вернулся ко мне, заканчивая разговор, смотря мне в глаза. — Она не продержалась и трех месяцев после моего отъезда. Просто написала в записке, что теперь всем будет лучше. И все…