Как общаться с вдовцом

— Слезай, Джим, ну что ты как дурак, — неуверенно зовет она, переводит взгляд на меня и пожимает плечами. Когда развалился первый брак Джима, Энджи тоже делала вид, что она тут ни при чем — так, случайный свидетель. Извиваясь и ворча, Джим карабкается по трубе в мокрой от пота футболке, а из сползших джинсов нам улыбается его жопа. Он уже почти в двух метрах от земли и вот-вот доберется до козырька.

— Черт подери, Джим, спускайся, — кричу я. — Я не шучу.

Он с презрением смотрит на меня.

— Или что, Дуг?

— Или я тебя оттуда стащу.

Джим кривит губы в насмешливой ухмылке.

— Дорого бы я дал, чтобы на это посмотреть, — хрюкает он.

Не знаю, чем бы вся эта дичь закончилась, если бы он не смерил меня взглядом, в котором читалось: «И что ты мне сделаешь?» Но его ухмылка вывела меня из терпения. Он не оставил мне выбора.

Я забираюсь на перила крыльца, глубоко вздыхаю и, не успев даже испугаться, прыгаю на него. Я думал вцепиться ему в плечи, но не тут-то было; я сжимаю в кулаке клочья его потной футболки, которая громко трещит, когда я сползаю у него по спине. В последний момент я ухитряюсь обхватить его за поясницу. Джим мгновенно теряет опору, его ноги срываются со стены, тапочки сползают и валятся на землю. Джим мертвой хваткой вцепляется в водопроводную трубу, и только поэтому мы с ним не падаем вслед за тапочками.

— Мудак! — орет он, пытаясь меня стряхнуть; труба ходит ходуном, а кронштейн прогибается под нашей тяжестью. — Слезь с меня, черт тебя подери!

— Вали из моего дома ко всем чертям! — рычу я на него. А потом изогнутое колено трубы, на котором мы висим, хрустит, как куриная косточка, и мы, описав в воздухе дугу, срываемся со стены на землю. Джим тяжело приземляется на меня, расплющив меня, точно кусок мясного рулета, я буквально чувствую, как рвутся легкие, когда из них выходит весь воздух. Не успеваю я перевернуться, как Джим рывком поднимает меня на ноги и снова швыряет на землю.

— Сукин сын! — ревет он, и все, что я вижу, — его босые ноги на траве.

Джим приближается ко мне, и вот я снова лечу по воздуху и приземляюсь лицом в траву. Я бы мог за себя постоять, но двор кружится, словно карусель, рот разучился дышать, и воздух не доходит до легких. В конце концов, подростком я занимался карате с сэнсэем Гольдбергом из «Ассоциации молодых христиан». Верхний блок, ответный выпад, удар ногой сбоку в колено, рубящий удар ладонью по шее. Я могу причинить боль. Но перед глазами все плывет, отрывочно, под косым углом, я вижу лишь дом, небо, Энджи, бегущую ко мне с перепуганным лицом, и Джима, у которого из носа идет кровь — неужели я разбил ему нос? Тут Джим снова надвигается на меня. Где-то вверху я слышу, как Клэр верещит:

— Отстань от него, ублюдок!