Как обуздать еврейство. Все тайны сталинского закулисья

Осенью 1969 года состояние Столярова резко ухудшилось. Его вновь положили в Кремлёвку, хотя и сам актёр, и его близкие понимали — всё кончено. Видимо, поняли это и наверху: когда сын актёра поднял вопрос о присвоении Столярову звания народного артиста СССР, никто из начальства не возражал (до этого недоброжелатели актёра из либерального лагеря делали всё от них зависящее, чтобы подлинно русский актёр не стал народным актёром официально). Увы, но застать этот указ Столяров уже не успел: 9 декабря 1969 года он умер, а звание народного ему присвоили спустя несколько дней.

Вспоминает Кирилл Столяров: «Отец умер у меня на руках. Я обычно ходил в больницу часам к одиннадцати-двенадцати. В тот день была скверная погода: снег, холод. Может, потому и примчался раньше. За некоторое время до моего прихода отец брился и поранил губу. А организм уже не сопротивлялся. Пришла медсестра, дежурно спросила: „Ну как себя чувствуем?“ Увидела кровь, решила прижечь ранку и что-то замешкалась. Отец говорит: „Видишь, человеку тяжело, возьми лампу и посвети“. Когда я поднёс лампу, то увидел, что медсестра плачет. И тут отец произнёс: „Ну что ты не можешь помочь человеку, видишь, ей трудно!“ Ей трудно… Через несколько минут он умер.

Потом я попросил скульптора Славу Клыкова сделать отцу памятник. Славе нужен был двухметровый белый камень: он считал, что отец был русским, светлым человеком, поэтому ничего лучше мячковского камня не придумать. Я перевернул всю Москву — не нашёл. И тут мне сказали, что в одном переулке ломают часовенку. Схватил такси и, не поверите, приехал… к себе домой, туда, где всю жизнь жила наша семья, к Покровскому собору.

Вот от той разобранной часовенки и стоит на могиле отца камень…»

Сергей Столяров похоронен на Ваганьковском кладбище, справа от входа. Рядом с ним на этом участке нашли свой последний приют артист Владимир Высоцкий, тележурналист Владислав Листьев, спортсменка Инга Артамонова… Всех их, таких разных, объединила земля Ваганьковского кладбища.

Главный еврей сталинского кино (Марк Бернес)

В августе 1969 года в привилегированной больнице в Кунцево умирал человек, чьё имя знала вся страна. В последние часы своей жизни он уже почти не двигался, хотя сохранял ясность ума. Врачи, собравшиеся вокруг его постели, понимали — начинается агония. Жена артиста стояла в торце кровати, держась за её спинку, и не могла себе позволить плакать — надо было глядеть мужу в глаза. Но он всё-таки заметил, что жена, все эти дни неотступно находившаяся возле него, еле держится на ногах, и сказал: «Уйди, тебе же тяжело». Но едва она отошла, чтобы скрыться в уголке, он тут же позвал её: «Куда ты?» Это были его самые последние слова — через несколько часов он скончался. Его смерть стала классическим примером того, когда человек чуть ли не маниакально следит за своим здоровьем и в итоге… умирает, даже не дожив до шестидесяти.

Говорят, рак — болезнь переживаний. А их на долю Марка Бернеса выпало предостаточно. До 17 лет Бернес жил с родителями в Харькове и учился в торгово-промышленном училище. Однако учился без души, поскольку с недавних пор его страстью стал театр. Но его родители и слышать ничего не хотели об актёрской профессии и твёрдо заявили сыну: пока мы живы — актёром тебе не быть! И тогда Бернес… сбежал от родителей. На свои скудные копейки он купил билет на поезд и отправился в Москву. В столице он несколько дней прожил на Курском вокзале, а днём обивал пороги столичных театров, соглашаясь на любую работу. И наконец судьба улыбается настырному юноше: его берут в массовку Малого театра.

Одновременно он успевает записаться и в массовку Большого театра, благо оба этих заведения находятся рядом друг с другом. А спустя несколько месяцев Бернеса берут во вспомогательный состав Московского драматического театра (бывший театр Корша). Там он проработал два года и в 1933 году перешёл в труппу Театра Революции. Однако всесоюзная слава пришла к Бернесу совсем с другой стороны — кинематографической.