Как организовали «внезапное» нападение 22 июня 1941. Заговор Сталина. Причины и следствия

А что дальше? Дальше началась мировая война. Значит, Сталин оплошал? Теперь иные мыслители обвиняют его чуть ли не в развязывании мировой войны. Но разве он виноват, что Франция и Великобритания вместе со своими доминионами Канадой, Австралией, Южно-Африканским Союзом объявили войну Германии? Австралия-то какое отношение имела к Польше и Данцигу? Все и впрямь могло закончиться Польской кампанией. Гитлер и вправду хотел на тот период ограничиться Польшей. 11 апреля 1939 года он издал директиву для высшего командования («Директива о единой подготовке вооруженных сил к войне на 1939–1940 гг…»), где, в частности, говорилось: «Политическое руководство считает своей задачей добиться по возможности изолированного решения польского вопроса, т. е. ограничить войну исключительно польской территорией»[166]. Оно и понятно: ведь Германия и ее вооруженные силы к большой войне не готовы. Но локальный конфликт Англия и Франция сделали общемировым. Это тем более оказалось неуместным, что воевать всерьез никто не собирался. Гитлер в ноябре 1939 года даже сделал официальное предложение разойтись с миром. Он не хотел войны на истощение. Он представлял себе французскую и английскую армию в духе 1916 года, а значит, предстояло с большой кровью штурмовать англо-французские траншеи. Кто же знал, что к тому времени западные армии будут представлять собой разновидность ополчения, а герой 1918 года маршал Петен пойдет на сотрудничество с гитлеровцами. Если бы правительства Англии и Франции согласились на переговоры с Берлином, дело ограничилось бы присоединением «немецких» земель к Германии, восстановлением независимости коренной Польши (зачем рейху 20 миллионов поляков?), на том Вторая мировая война закончилась бы. Но в Париже и Лондоне закусили удила. А виноват, оказывается, Сталин.

И вообще, если бы Чемберлен, Даладье и Сталин знали то, что знаем мы, они повели себя совершенно иначе. Из Парижа и Лондона приехала бы не худосочная делегация из отставных военных, и переговоры о союзе шли бы на полном серьезе. Более того, и сам Гитлер, если б узнал, чем все обернется, повел бы себя иначе. Но европейские политики вели себя исходя из того объема информации, которыми они располагали. Показательно, насколько изменилось поведение лидеров мировых держав по отношению к СССР после начала мировой войны. В 1941 году в Москву приехали представители самого высокого ранга – министр иностранных дел Иден и спецпредставитель президента США Гарриман. А затем приехал сам Черчилль, а под конец войны и Рузвельт собственной персоной, несмотря на тяжелую болезнь. Но бизнес есть бизнес. Иная ситуация – иной отклик.

Критики договора 1939 года особо упирают на секретный протокол о разграничении сфер влияния и новой границе между СССР и Германией, ведь следствием этого стали территориальные приобретения Советского Союза. «Национально-патриотический» подход в любой стране обычно строится на простой идеологической основе: «Если мы что-то присоединяем, то потому, что нам надо было. Если другой что-то захватывает, то в силу своего коварства и алчности». На основе этой «методологии» часто и ведется критика соглашения Москвы и Берлина.

Что, собственно, тогда произошло?

Риббентроп прибыл в Москву с текстом договора о ненападении. Сталин согласился с идеей, но связал подписание с дополнительным секретным протоколом. По нему к СССР переходили западноукраинские и западнобелорусские территории. Руководство Германии с этим требованием согласилось. Именно это решение критики пакта называют «разделом Польши» и ставят его в вину Сталину.

Почему Сталин потребовал подписания отдельного протокола? Он понимал, что немецкие войска имеют возможность выйти на советско-польскую границу, создав тем самым благоприятный плацдарм для вторжения в Советский Союз. При этом Литва автоматически «уходила» бы к Германии, а Латвия с Эстонией «зависали» бы в промежуточном состоянии. С учетом тогдашних границ с Румынией и Финляндией, СССР в случае войны оказывался в крайне невыгодном положении. Под ударом были Ленинград, Минск, Киев, промышленные районы Днепропетровска – Запорожья – Никополя, а Москва – в зоне действия бомбардировочной авиации. И Сталин решил, что это ни ему, ни стране не нужно, потому потребовал от Берлина согласия на новые, более выгодные границы. В разгар начавшейся европейской войны Сталин посчитал подписывать официальный договор о границах преждевременным. Можно оспорить такое мнение, но в данном случае не в этом суть.