Как пальцы в воде

– Не согласен. Каким образом кто-то посторонний мог бы это сделать? И потом… почему бы не совместить приятное с полезным? Если установить близкие отношения с человека – можно лучше его прочувствовать, а соответственно легче смоделировать его поступки. Хотя мне не дает покоя одно обстоятельство. – Я взглянул на Бифитера, очнувшегося от дрема. Попугай внимательно прислушивался к нашему разговору и, похоже, собирался внести в него свою лепту.

– Harmant Souvenir! Harmant Souvenir! – прокартавила птица.

– Что он говорит? – спросил Тодескини. – Никак не могу разобрать.

– Похоже, что «память очаровательна», – перевел я. – Не помню из какой оперы, – замолчал я, пытаясь активизировать свои извилины.

– Ария Надира. Жорж Бизе «Искатели жемчуга», – подсказал Фрэнк.

У меня отвисла челюсть.

– Ты так хорошо знаешь классическую музыку? – поразился я.

– Марк, расслабься, а то твои брови сложились домиком. – Я-то не знаю, но ее хорошо знает Бифитер. Что-то похожее напевал мой родственник, причем на английском языке, а когда ты перевел эту фразу – я вспомнил. – Мужчина вздохнул. – Теперь мне придется изучать классику.

– Зачем? – удивился я.

– Мне же нужно понимать, что он хочет сказать.

– Ты действительно в это веришь?

– Нет, конечно. Но иногда его бессмысленные реплики действительно мне подсказывали хорошие идеи. – Он встал, размялся и в бесплодной попытке подавить мощный зевок, отвернулся от меня и подошел к окну. Сцепив за спиной руки, Тодескини молча смотрел на огни ночного Лондона.

Мне тоже захотелось размяться и я, подойдя к нему, спросил:

– Кстати, а почему Бифитер?

– А он любит джин, но просит почему-то виски.

– Похоже, даже у птиц игры подсознания не поддаются анализу, – констатировал я и, по-видимому, по какой-то ассоциации вспомнил о Лоре.

– А почему, как ты думаешь, у Лоры так быстро нормализовалась психическое состояние незадолго до смерти? Закончился психотропный препарат? Или что-то другое? – спросил я.

– А что ты предполагаешь? – ответил вопросом он.

– Склонен предполагать, что его, каким-то образом, изъяли.

– Заменив на безопасный стевиозид?

– Да.

– Но почему и кто?

– У меня есть версия, но слишком зыбкая, – пояснил я. – Не хочу тебя ею «зомбировать». Может, в твою голову придет что-то более правдоподобное.

– Подумаю, – приглушенно ответил Фрэнк.

– Oh nuit enchanteresse.

– Divin ravissement! – «пропел» Бифитер.

– О ночь волшебница, божественный восторг, – продекламировал я, надеюсь, более благозвучно, нежели попугай. – Та же ария?

– Да. У него много в репертуаре Бизе и Верди.

– Джеймс Уэбб был замечательным певцом и незаурядной личностью. И, наверное, единственным другом моего отца.

– Странно, что у него не было семьи.

– Вполне обычная история. Его нужно было окружать заботой. А ты встречал женщин, которая бы посвятила себя мужчине?

– Конечно да, – удивленно ответил я.

– Но такие женщины вполне заурядны. Согласен?

– Смотря что подразумевать под этим словом.

– Женщина яркая и талантливая хочет самореализации. Логично?

– Несомненно.

– А Джеймсу нравились только незаурядные женщины. Поэтому прочный союз с такой дамой априори не мог состоятся. Другие ему были совсем не интересны.

– Тем не менее он, очевидно, не был лишен женского внимания?

– Даже более чем! Что вполне объяснимо. – Он оглянулся и посмотрел на настенные часы, стилизованные под ручную осколочную гранату (!). (Что Фрэнк хочет этим сказать своим гостям или, может, себе?)

– Ну что? Пойдем еще немного поработаем? – спросил мой загадочный друг.

– Пойдем, – уныло вздохнув и оторвав свой взгляд от красивой панорамы ночного Лондона, пробормотал я, возвращаясь к своему креслу. А Фрэнк засел за компьютер для дальнейшего поиска нужной нам информации.

К началу второго ночи ему удалось прояснить больше половины важных моментов; исходя из вновь полученной информации, наше расследование следовало продолжать во Франции.

И я, и Фрэнк, не говоря уже о Бифитере, заметно устали. Надо было отдохнуть, чтобы с утра продолжить работу. Хакер и его сонный попугай, чудом удерживавшийся на плече мужчины, проводили меня в комнату для гостей и, пожелав спокойной ночи, отправились спать.

Гостевая спальня была достаточно комфортной. В стенном шкафу я нашел новые халат и пижаму, но явно не «моего» формата, да и стиль для меня был слишком «карамельный». К зубной щетке претензий у меня не возникло, хотя я так устал, что даже если бы они и были, внятно их выразить я бы, пожалуй, уже не смог. Быстренько приняв душ и нацепив на себя пижаму, я завалился на широкую постель, расцветка которой вызвала у меня ассоциации… додумать я не успел, провалившись в глубокий и крепкий сон.