Как переехать в Америку, или Путешествие из Петербурга во Флориду

Подъезжая к концертному залу, мы увидели абсолютно пустынную парковку. В голове мелькнула мысль, что, возможно, мы сделали ошибку, играя наш первый после долгого затишья концерт здесь, в Калифорнии, где нас мало кто знает. Придёт ли кто-то нас поддержать? Неужели придётся выступать перед пустым залом? Помнится в Вене, в далекие студенческие годы, пришлось играть часовой концентр для пяти слушателей. Настоятель церкви, где мы должны были выступать, был в отъезде, а временный заместитель инициативы не проявил и афиш не развесил. К тому же, в этот день не переставая лил дождь, и наши попытки зазвать бегущих прохожих на концерт особым результатом не увенчались. А ведь это был один из лучших наших концертов.

Какая ирония, неужели и сегодня наш триумф над бренностью бытия нам придётся разделить с пятью верными друзьями? Ну, что же, это не так уж мало. Пять окрылённых сердец – это достойная цель прожитой жизни. В искусстве время течёт, не подчиняясь земным законам. По количеству прочувствованных эмоций мы с Итаном прожили не одну, а целое множество жизней.

Припарковавшись, мы отправились на второй этаж – разыгрываться на концертной площадке. Итану это было важно, поскольку фортепьяно ему было совершенно незнакомо. Каждый раз на новой сцене он бросался в чёрно-белый омут клавиш. По прихоти немилосердного бога сцены, они могли его и осчастливить, и обескуражить. Для меня же, главное заключалось в акустике зала, и я должна была определить тонкие грани баланса между двумя исполнителями. Руки были холодными, и на сцене сердце начинало стучать все чаще уже при первом шаге. Мы честно пытались быть продуктивными, попробовать все произведения. Но ощутимо было сознание ненужности всего происходящего, неизбежности нашего поражения перед лицом времени. Немного обескураженные, мы ушли за кулисы.

Вот она – Жизнь. Мы куда-то стремимся, живем предвкушением различных целей, а когда наконец до них добираемся, оказывается, что ровным счетом ничего не поменялось. От выпускного до первой работы; от повышения и до женитьбы; от рождения первого ребёнка и до последнего вздоха – мы живем от черты до черты, а Жизнь проходит где-то между ними, не замеченная нами.

Перед выходом на сцену я медитирую. Я в наушниках – мне хочется скрыться от всех и вся, забраться под одеяло с книжкой про Гарри Поттера и погрузиться в мир детства, где не надо держать ни перед кем отчет о проделанной за последние годы работе. Никакого тебе давления ответственности, никакой оценки обществом! Хотя, конечно, бедному Поттеру ответственности было не занимать. Так что мне жаловаться не приходиться.

В наушниках играет тихая медитативная музыка, и я представляю себя великим музыкантом, не имеющим пределов технических возможностей. Я настоящий абориген, говорящий на единственном доступном ему языке звуков. Все условности цивилизованного мира мне чужды. Я не имею ни малейшего представления о системе ценностей. Мне чуждо зазубренное до автоматизма желание человека навесить ярлыки, обозначить, запихнуть в коробочку. Я не лучше и не хуже: я просто самобытна. Я невоспроизводима другими устройствами, невоплотима другими личностями. Через пять минут, выйдя на сцену, я изложу переживания сердца единственным возможным способом, открытым мне моими учителями. Но я давно ушла от той первоначальной двери, открытой мне в далёкие годы ученичества. Я забрела в джунгли, сокрытые от взоров сторонних наблюдателей. Что поделать, мы не выбираем свой путь, а просто следуем открывающемуся перед глазами пейзажу. И кто знал, что моими учителями станут островитянин Итан, океанами отдалённый от всех условностей цивилизации, жадная до драматических жестов и яркой мимики американская культура, артистическая среда моей семьи, и в особенности моего отца. Мне просто хочется выразить свои мысли, своё смущение и робость перед тайнами великого разума природы – перед её неизменной мудростью и всепрощающей силой мировой души.

Я снимаю наушники. Итан уже на сцене с приветственной речью. В зале тишина – ничего, кроме голоса Итана, не слышно. А что я ожидала? В зале, наверно, всего лишь пару родственников. Ладно, сколько бы их ни было, а каждый зритель потратил своё время, силы и деньги, чтобы услышать сегодня что-то вдохновляющее. Каждый поход в театр или на концерт – это попытка примирить разочарование прошлого с надеждами на будущее. И это – моя работа или, как я скромно называю, мое призвание – давать надежду.

Но вот я слышу Итан говорит мое имя, и я, распрямив спину и растянув губы в улыбке, выхожу на сцену.