Как песня тишины

– Ты такой неромантичный. Разве ты не хочешь бороться за нее? Вы не должны сдаваться сейчас. Именно потому, что осенью мы расстаемся. Возможно, вы потеряете единственную великую любовь, которую когда-либо испытаете, даже не обретя ее.

Фрейзер спокойно посмотрел на меня.

– В тебе говорит сердце романтичной девушки, Элиза. Я знаю, когда проиграл. Я не могу соревноваться с французом, играющим на скрипке. Но в какой-то момент и с него сойдет краска. Он не так идеален, как хотелось бы Скай. У всех свои причуды.

– Мужчины. – Я оттолкнула его и побежала в компьютерный класс. Пусть делают, что хотят.

Фрейзер сел рядом со мной на стул.

– Извини, – пробормотал он. – Ты же пойдешь со мной на бал? Неловко получится, если у меня не будет пары.

Я засмеялась, качая головой. Он крутил в руках крошечный желтый цветок.

– Украл со школьной клумбы?

Он кивнул, выглядя очень серьезно.

– Мисс Бич убьет тебя, если я тебя сдам, – пригрозила я. Мисс Бич была нашим смотрителем, и она следила за школьными клумбами.

– Тогда надеюсь, что ты этого не сделаешь. Может, она похоронит меня в одной из своих клумб, тогда я никогда не выберусь отсюда. Перед самым выпускным это было бы глупо.

– Верно. Я не такая уж жестокая. Думаю, мне нужно проявить милосердие, – я усмехнулась.

– Так ты идешь со мной?

– Держу пари, ты сможешь найти замену очень быстро, если станет известно, что Скай и я отказали тебе.

– Но я бы хотел пойти с тобой. В конце концов, ты мой лучший друг. – Его по-девичьи длинные ресницы задрожали.

Его признание почти вызвало у меня слезы. Я быстро схватила цветок и осторожно уложила его между страницами своей книги.

– Конечно, я пойду с тобой. В конце концов, ты тоже мой лучший друг.

Фрейзер широко улыбнулся и быстро поцеловал меня в щеку.

– Спасибо!

Мистер Бекетт откашлялся.

– Осталось всего три дня, леди и джентльмены. Вам еще придется пережить их в наших почтенных залах. Потом вы обретете свободу и сможете делать то, что хотите. И лучше вам снять комнату на случай, если это будет непристойно, – пробормотал он себе под нос.

Я смущенно почесала шею, а Фрейзер широко улыбнулся от нетерпения.

Мистер Бекетт продолжил. Он любил читать лекции об ответственности во взрослой жизни. Я могла бы повторить все слово в слово, настолько часто нам приходилось слушать его нотации.

– Почему ты не ответил на мое сообщение? – прошептала я. – Я нашла крест в пальто де Винтера. Такой же изображен на шкатулке.

– Я ходил на регби.

– На все выходные? – Я никогда не понимала, что мальчишки находят в этой дурацкой игре. Кажется, я не была настоящей шотландкой.

– Мы праздновали нашу победу, а вчера мне, к сожалению, пришлось весь день лежать в постели.

– У тебя было похмелье? – Еще хуже. Почему Фрейзер не мог взять себя в руки в эти выходные? Неудивительно, что Скай обратила внимание на шикарного француза. В лучшем случае он выпил бы бокал вина.

– Мышцы болят, – дерзко усмехнулся Фрейзер. – Но я все же кое-что нашел. – Он придвинулся немного ближе и достал из кармана сотовый телефон. Открыл галерею и пролистал до фотографий с места преступления. Мне снова пришлось взглянуть на жуткое выражение лица профессора Галлахера.

Я могла бы обойтись без этого. Фрейзер увеличил картинку, и я зажмурилась.

– Теперь смотри. Его больше не видно. Какая ты брезгливая.

Я осторожно открыла один глаз. Только книжная полка и кусок стены. Все оказалось не в фокусе. На снимке была часть кабинета профессора.

Фрейзер указал на что-то на стене.

– Видишь?

– Это крест. Странно. Не знала, что профессор был верующим.

– Конечно, не был, – торжествующе сказал Фрейзер. – Присмотрись и поймешь, что он висит не так, как надо.

Я наклонилась поближе к сотовому и увидела, что он прав: длинная часть указывала вверх.

– Может, он неправильно его повесил, – предположила я. – В этом он не был силен.

Фрейзер с жалостью посмотрел на меня.

– Я тебя умоляю. Я провел небольшое исследование. У меня было время. Один в своей постели и все такое.

Теперь, когда я пригляделась, увидела, что кожа у него была еще слегка зеленоватой вокруг носа.

– Должно быть, это оказалась нелегкая победа.

Уголки его рта дернулись.

– Точно. Но вернемся к теме. Перевернутый крест считается сатанинским символом.

Я в изумлении посмотрела на него.

– Я это записал. Слишком сложно было найти. – Он вытащил из кармана смятый листок бумаги и протянул мне.

Я прочитала: «Перевернутый крест, известный также как крест Петруса. Переворот христианских ценностей, провокация и неприятие христианской доктрины, выявление следов приверженцев оккультных кругов и связей с черной магией».

– Знаешь, что я думаю? – Я вернула ему листок.

– К сожалению, в отличие от эльфов я не умею читать мысли. Но похоже, мы думаем об одном и том же. Де Винтер – член той же оккультной банды, что и профессор Галлахер. Ты уверена, что твой отец тоже этим не занимается?

– Ты с ума сошел? Никогда. Он слишком боится за свою голову… ну, за свою репутацию ученого.

Фрейзер поднял руки в защиту.