Как Петербург научился себя изучать

Подобная модель связей сохранялась и в некоторых отношениях даже стала более выраженной в первые несколько лет после Октябрьской революции. Стремясь удовлетворить то, что они считали насущными культурными и общественными потребностями, а также отчаянно желая во многих случаях обеспечить надежный источник дохода, творческие работники старшего поколения часто добровольно помогали большевистскому режиму, даже если их политические взгляды были относительно консервативными. Власти первоначально приветствовали такую помощь. В послереволюционный период и в трудные первые годы после Гражданской войны правительство нуждалось в опытных чиновниках и специалистах и признавало, что у него есть некоторые общие интересы и цели с отдельными представителями старой образованной элиты. Комиссариаты поощряли и даже финансировали добровольные объединения, а также иногда оказывали давление на неправительственные организации, чтобы те координировали свою деятельность с официальными учреждениями. В результате со временем различия между частными и государственными предприятиями становились все более размытыми. Общественные объединения привыкли обращаться за поддержкой к государству. Идя на один небольшой компромисс за другим, они стремились к тому, чтобы обеспечить или сохранить финансирование, административный статус и привилегии, необходимые им для эффективной работы. В середине и конце 1920-х годов государственные учреждения все чаще стали рассматривать независимые культурные ассоциации как потенциальных конкурентов, а старых специалистов – как слишком сомнительных в плане принесения пользы делу. Активисты – ветераны общественных организаций – часто оказывались неготовы к такой ситуации. Сосредоточенные, по понятным причинам, на насущных проблемах, они любой ценой пытались сохранить созданные ими институты и объединения в целости и сохранности, часто сражаясь между собой за ресурсы. Многие не осознавали безнадежности своего положения до самого последнего момента. По мере того как сталинская система укреплялась, они приобретали чрезвычайно болезненный опыт наблюдения за тем, как большая часть созданного ими либо полностью исчезла, либо была реквизирована (и, с их точки зрения, извращена) государством. В конечном счете, конечно, при всех своих прежних обещаниях и достижениях гражданское общество, возникшее в России в позднеимперский период, оказалось слишком слабым и разобщенным, чтобы предотвратить рост тоталитаризма. В главе третьей рассматривается то, как протекал этот процесс и как он был связан с движением за сохранение наследия старины.

Глава 3 Старый Петербург после революции

После краха царского правительства в феврале 1917 года защитники культурного наследия Петрограда начали играть в делах российской культуры даже более важную роль. Через два дня после отречения Николая II группа из пятидесяти выдающихся художников и критиков, в том числе многие авторы журналов «Мир искусства» и «Старые годы», собрались в петроградской квартире Максима Горького, чтобы обсудить новую политическую ситуацию и ее последствия для искусства. Все согласились с тем, что, учитывая риск грабежей и беспорядков, в столице и ее окрестностях необходимо срочно принять меры для защиты императорских дворцов и других мемориальных объектов, которые могут подвергнуться вандализму. Группа проголосовала за создание Комиссии по делам искусства, которой поручили довести этот вопрос до сведения новых властей. Первоначально делегатами были Бенуа, Лансере, Фомин, Лукомский, Рерих, Добужинский, И. Я. Билибин, К. С. Петров-Водкин, М. Горький и Ф. И. Шаляпин[82]. За исключением, возможно, Горького все избранные были в то или иное время связаны с группой «Мир искусства» и ее инициативами.

В течение следующих нескольких дней эта комиссия вела переговоры как с Временным правительством, так и с Петроградским советом рабочих и солдатских депутатов, предлагая в каждом случае помочь новым властям разработать и реализовать эффективную культурную политику. Оба конкурирующих правительственных органа быстро проголосовали за предоставление группе официальных мандатов, каждый из них также дал ей новое название. Петроградский совет назвал добровольцев своей Комиссией по вопросам искусства. Временное правительство назвало свой новый филиал Особым совещанием по делам искусства. Хотя теоретически они были отдельными организациями, совещание Временного правительства и комиссия Петроградского совета имели, по сути, одних и тех же членов, цели и приоритеты. В мире искусства они обычно рассматривались как единая организация, в народе их называли «Комиссией Горького».