Как Петербург научился себя изучать

Вернувшись в Петроград после этой странной резолюции, Краснуха и Гревс столкнулись с необходимостью разработки программы, чего на самом деле никто не предвидел. Бюрократические случайности, корыстные интересы и сокращение расходов лишили институт многих ожидаемых видов деятельности, в том числе регулярных занятий и практической экскурсионной работы, оставив лишь самое скромное участие в краеведческой деятельности. На информационных встречах будущие сотрудники быстро перегруппировались, не обращая внимания на месяцы работы и на 50 заявок от потенциальных студентов. На тот момент институт ограничился составлением программ и описанием маршрутов. Сотрудники, объединившись в три отдела, составили индивидуальные планы на предстоящий год, выбрав конкретные объекты, исторические периоды или проблемы для решения. Всякий раз, когда это было возможно, они предпочитали работать в группах, используя тактику семинаров, чтобы сделать исследования более плодотворными. Собранные материалы служили основой для докладов и экскурсий, которые презентовались на общих собраниях и в идеале публиковались. Институт регулярно организовывал открытые лекции и демонстрационные туры. Он провел четыре конференции, издал несколько сборников статей, а в марте 1922 года напечатал один номер собственного журнала «Экскурсионный вестник»[189]. Кроме того, сотрудники института часто самостоятельно принимали меры для публикации своих работ; они писали статьи в педагогические журналы и антологии, а иногда – книги. Финансовые трудности делали поездки практически невозможными, поэтому проекты были сосредоточены на Петрограде и его ближайших окрестностях. За исключением одной экспедиции на Русский Север летом 1922 года, сотрудники института оставались дома, посвящая большую часть своего внимания разработке экскурсий по местным достопримечательностям и созданию инструментов, помогавших другим делать то же самое, а именно: методических пособий, библиографий, путеводителей и учебников по экскурсионному делу[190].

На гуманитарном и естественнонаучном факультетах персонал прилагал всяческие усилия для привлечения посторонних к проектам института, открывая некоторые семинары для публики, чтобы группы, в основном состоявшие из опытных преподавателей, могли ознакомиться с процессом подготовки экскурсии. Гревс в течение нескольких лет проводил семинар по району Фонтанки, группа, возглавляемая талантливым молодым экскурсоводом Г. Э. Петри, разрабатывала экскурсии по городу, а Анциферов руководил сессиями по литературному Санкт-Петербургу. Другие группы работали в крупных музеях и дворцово-парковых комплексах или собирали антологии литературных и исторических источников о городе[191]. Хотя эти учебные кружки не заменяли двухгодичную учебную программу, они давали сотрудникам института некоторую возможность продолжать педагогическую работу, готовя квалифицированных экскурсоводов для школ и других организаций. В принципе в таких курсах не было ничего нового: дореволюционные организации, экскурсионные секции Наркомпроса и Общество «Старый Петербург» проводили семинары по подготовке экскурсоводов. Ответственные специалисты всегда щедро жертвовали своим временем, и стандарты часто достигали неожиданных высот. Однако с созданием Экскурсионного института атмосфера, окружавшая такие проекты, заметно изменилась, особенно в том, что касается гуманитарных наук. То ли благодаря естественному прогрессу в этой области, то ли в результате новой ориентации на исследовательскую работу преподаватели института начали видеть свою профессию в другом свете. Термин «экскурсионист» больше не обозначал просто педагога со специальной подготовкой. Это подразумевало опытного ученого, обладавшего творческим потенциалом, необходимым для того, чтобы преобразовать результаты многолетних исследований в эмоциональные и интеллектуальные события. Трансформируя необработанную информацию в отточенный монолог, этот новый профессиональный гид выполнял задачи, аналогичные задачам театрального работника: написание пьесы, ее доработка и постановка спектакля. Более чем когда-либо он был склонен описать результаты всех этих усилий, надеясь запечатлеть хотя бы тень по сути эфемерного события на благо коллег и, возможно, потомков.