Как по лезвию

Красною жар-птицею,
салютуя маузером лающим,
Время жгло страницы,
едва касаясь их пером пылающим.
Но годы вывернут карманы —
дни, как семечки,
валятся вкривь да врозь.
А над городом — туман.
Худое времечко
с корочкой запеклось.

Черными датами

а ну, еще плесни на крышу раскаленную!
Лили ушатами
ржавую, кровавую, соленую.
Годы весело гремят пустыми фляжками,
выворачивают кисет.
Сырые дни дымят короткими затяжками
в самокрутках газет.

Под водопадом спасались, как могли,[140]

срубили дерево.
Ну, плот был что надо,
да только не держало на воде его.
Да только кольцами года
завиваются
в водоворотах пустых площадей.

Да только ржавая вода[141]

разливается
на портретах великих дождей.

Но ветки колючие

обернутся острыми рогатками.
Да корни могучие
заплетутся грозными загадками.

А пока вода-вода

кап-кап-каплею
лупит дробью
в стекло,[142]
Улететь бы куда белой цаплею! —
обожжено крыло.

Но этот город с кровоточащими жабрами

надо бы переплыть...
А время ловит нас в воде губами жадными.
Время нас учит пить.

Поезд