Как почти честно выиграть выборы

Если перекройка округов имеет такое большое влияние на качество политического процесса в США, то можно представить, какие последствия ждут страну, исторически раздираемую внутренними конфликтами и политическим насилием, где на карту поставлено все. Одна из проблем в таких странах, как Индия, Кения и Таиланд, заключается в том, что лидеры на каждом шагу громогласно обещают распределять государственные ресурсы в пользу своей этнической, религиозной или географической электоральной базы[128]. Однако, чтобы построить более инклюзивное и стабильное общество, нужно идти на компромиссы и прислушиваться к нуждам и тревогам граждан из лагеря соперника.

Именно по этой причине политолог Дональд Горовиц предлагал, чтобы страны с высоким градусом враждебности между социальными группами внедрили особую форму электоральной системы – альтернативное голосование. Такая форма мотивирует лидеров обращаться к потребностям широких слоев населения, а не только к ядру своего электората[129]. При альтернативном голосовании избиратели не отдают кому-то единственный голос, а ранжируют кандидатов по степени предпочтения. Кандидат, получивший наименьшее количество «первых мест», отсекается, а голоса избирателей, проголосовавших предпочтительно за него, перераспределяются в соответствии с тем, кого они указали вторым. В такой ситуации кандидат уже не может апеллировать к единственной социальной группе – он вынужден что-то предлагать более широким слоям избирателей, чтобы те увидели в нем хотя бы «номер два». Отталкивать сторонников оппонента становится непозволительной роскошью, и у всех кандидатов появляется стимул стремиться, хотя бы в теории, к соблюдению социального баланса.

Хотя не все соглашаются с тем, что модель Горовица можно воплотить на практике[130], почти никто не спорит с его критикой существующей проблемы. Перекройка округов бьет по общественному диалогу и согласию. Нарезая территории, электорат которых сильно смещен в одну сторону политического спектра, политики получают сильнейшую мотивацию игнорировать волю прочих групп, проживающих на данной территории. В итоге перекройка округов создает то самое общество, раздираемое противоречиями, где ставки взлетают до небес, а политическая борьба скатывается в физическое насилие и межэтнические конфликты[131].

Исключение избирателей и кандидатов из политического процесса порождает целую череду порочных явлений. Как мы убедимся в главе 3, систематическое подавление политических прав определенной группы населения может разрушить ее веру в государство. А дальше эти группировки, движимые недовольством, вполне могут начать протесты, вплоть до вооруженных восстаний. Об этом всегда стоит помнить, ведь политическое исключение происходит чаще, чем можно подумать. В 1989–2012 годах оппозиционные кандидаты не были допущены на 12 % всех выборов[132]. А в ряде регионов ситуация еще серьезнее: на Ближнем Востоке это каждое третье голосование, в постсоветских странах – каждое четвертое, а в Азии – каждое пятое.

Укреплять демократию, разоблачая «невидимые фальсификации»

Учитывая преобладание незаметных форм избирательного мошенничества, важно вовремя выводить их на чистую воду. Само собой, это непросто. Наблюдатели на выборах и нечистые на руку политики постоянно играют в кошки-мышки, и обе стороны все время оттачивают свои навыки. Помимо структурных препятствий политическим реформам, эволюция методов фальсификаций существенно осложняет перспективы улучшения выборного процесса. Вернемся к ситуации с перекройкой округов в США: против нее сложно поднять народную волну, потому что районирование происходит лишь раз в десять лет. Когда выборы выпадают между этими датами, у избирателей просто нет повода возмущаться, нет ясного сигнала, что происходит фальсификация. Выходить на митинги из-за давно расчерченных границ округа? На роль триггера нужно какое-то свежее событие. Но даже в этом случае существуют методы усложнить задачу любителям мошеннических многоходовок.

Чтобы не попасться в российскую ловушку с именами, как Олег Сергеев, кандидатов нужно указывать на бюллетенях с фотографиями и в идеале с партийной принадлежностью, а если ее нет, то с профессией. Вряд ли избиратели Санкт-Петербурга случайно проголосовали бы за парня, который работает в трамвайном парке № 4, если бы они увидели эту информацию на бюллетене. Однако, разумеется, закоренелые автократы не заинтересованы улучшать структуру бюллетеня – разве что под давлением граждан и международного сообщества, а оно возникает не всегда. Следовательно, важно повышать образованность избирателей, чтобы уравнять силы между ними и мошенничающими чиновниками. Демократия требует не только наблюдательных институций для контроля честности выборов – нужны также информированные и активные граждане.