Как почувствовать одиночество

Прошло много времени, прежде чем заметно поредевшая толпа разъяренных людей перестала смешивать с грязью обмякшее тело урода. Нескоро и урод смог успокоиться.

Как только все посчитали его мертвым, он издал крик. Его видно били до такой степени, что он перестал быть немым. Однако такой крик я иногда слышал под своим окном. Они кричали только тогда, когда умирали. На их предсмертный крик обычно сбегались все уроды, находящиеся поблизости. Я думаю, все это знали. Поэтому били его до тех пор, пока от него практически ничего не осталось. Так, мешок с переломанными костями. Нас осталось шестеро. Ещё одну такую встречу мы не переживём.

Мы сидели в грязи и тяжело дышали. Дождь усилился. Нам было страшно. Это не та свобода. Каждый молча встал в свой момент и ушёл. Куда-то далеко от дома. А я всё сидел и думал, что же я натворил и кому это на благо. Одновременно я чувствовал себя единым целым с этими людьми. И с теми, кто убежал, и с теми, кто погиб, и с теми, кто просто ушёл. Я будто всегда был с ними. Я — это они. И без меня их бы не было.

Дождь стал сильнее и я грязный побрёл к крыльцу своего дома. Одежда промокла, стала тяжелой. Холод бил насквозь. Стоя под козырьком крыльца спиной к свободе, я услышал чьи-то тяжелые шаги и бормотание. Я обернулся и увидел огромный силуэт ещё одного урода. Он был низкий, но широкий. Голова его была на уровне плеч. Глаз и вовсе не было, зато был большой сопливый нос и несколько рядов выпирающих во все стороны тупых жёлтых зубов. Он медленно шёл ко мне. Переваливаясь с ноги на ногу, и шепча что-то непонятное.

И эта чушь шла прямо на меня. Я вбежал в дом, поднялся на свой третий этаж и попытался найти свою комнату. Нашел, но заходить не стал. Этот уют и безопасность звали меня, но я знал, что потом отсюда не уйду.

Я увидел одну открытую дверь, почти в самом конце коридора. Хозяин этой комнаты лежит под дождем с переломанными костями. Мёртвый навсегда. И навечно. В этой комнате его больше не будет. Его три плаката показывают черноту. А четвертый показывают его лежащим мёртвым под этим самым дождем. Интересно, эта картинка всегда была такой?

Заходить туда я не стал. Хоть комната надрывом звала. Но её хозяин кормит дождевых червей под холодный душ дождя и собственных снов. Мне не жалко его. Мне жалко себя. Его съедят после его смерти, а меня до моей смерти, так как чудище уже поднялось на наш этаж. Я решил войти в комнату и спрятаться за дверью. Сквозь большую щель между стеной и дверью я и мог наблюдать. Урод начал открывать все двери подряд. Открыл и мою, там так же никого не нашёл, аккуратно закрыл. А в соседней комнате был один из беглецов, участи которого я не позавидовал. Раздался его крик и хруст разрываемой плоти.

Пока урод развлекался с ним, я побежал к лестнице, спустился на второй этаж, где и столкнулся нос к носу с еще четырьмя различными монстрами. Пришлось побегать… Вернувшись на третий этаж, я увидел, что мой старый друг жрёт кого-то уже в другой комнате. Дверь за собой он не закрывал. Видно, тоже чувствовал своенравный характер этих комнат.

Я был в отчаянии. Хоть мне и не верилось в собственную смерть. Наверное, в этот момент я сдался. Побежал к какой-то двери, открыл её, заглянул внутрь. Там никого не было. И только я хотел навсегда захлопнуть за собой дверь, как мой взгляд наткнулся на странный деревянный ящик, стоящий рядом с дверью. На нём была надпись «ПК». Я не знал, что это такое, но открыл его. Там лежал какой-то красный баллон, топор (данного предмета я никогда не видел, но знал его назначение и название) и гвоздодёр, вроде бы. Я схватил два последних предмета и закрыл за собой дверь комнаты номер 72.

Когда захлопнулась дверь, поменялось моё сознание. Я будто стал старше или заболел. Плакаты на стене приняли свой обычный вид, кроме последнего. Там никак не могли определиться, что же показывать, в итоге там так и остались какие-то бегающие помехи. Дверь я подпёр гвоздодёром. Сел на кровать, снял с себя сырую одежду, повесил её на стул. Выжал перед этим. Лёг. Стал слушать. Было тихо. Никаких шагов, никаких криков. Я уже пожалел, что не остался биться с ними. Но это же абсурд?

Много суток я провел без сна, держа на готове топор и тупо пялясь на дверь. Потом я уснул тяжелым сном на неизвестно какое время.

13, 14. 09.

Спать это блаженство. Вспоминаю Илюху Черта, на концерт которого я скоро пойду, про то, что сон равняет пастуха и короля, мудреца и дурака… Одним только плох крепкий сон, говорят, что он очень смахивает на смерть.

Проснулся по будильнику. Понедельник. Для кого-то день тяжёлый, а мне снова в больницу — на уколы и к врачу. Дело идёт к выписке — болей в ноге нет, гной весь вытек, осталось только лёгкое раздражение. А сил и позитива всё так же нет.