Как подменили Петра I

«Гетман Богдан Хмельницкий ныне в Чигирине, а с ним тотар с 1000 человек. А русский вор с ним же, гетманом, а ездят с ним для бережения человек с 15. И к тому русскому вору литовские люди прибираютца ли (подбираются ли. — В.К.) и много ль их собралося, про то он ни от кого не слышал»[54].

Олеарий часто повторяет, что Тимошка добивается симпатий окружающих людей только льстивыми речами и обманом. Но в это трудно поверить, так как слишком много людей верят ему, притом искренне, слишком много людей симпатизируют ему. Можно ли так часто и так долго обманывать человеческую проницательность?

В июле 1650 года от гетмана Хмельницкого вернулись в Путивль торговые люди, встречавшиеся и с Акундиновым. Один из них, Антонов, уже в Москве, показал следующее:

«А на Москве путивлец Марко Онтонов сказал: тот де человек, который называется Шуйским, жил у гетмана у Богдана Хмельницкого в Чигирине 3 месяца; а гетман де и все Запорожские Черкасы почитают его за честного человека, и кормы ему давали не скудные. И как де гетман Богдан Хмельницкий поехал из Чигирина в Плотаву, и того де, что называется Шуйским, взял с собою и ехал с ним до Миргородка; а из Миргородка гетман поехал в Плотаву, а тому де человеку велел ехать в город Лубны, в Мгарский монастырь, для того что он хотел ехать к государю к Москве и ему б из того города из Дубны ехать ближе; а пока де места он в том монастыре побудет, и его велено покоить монастырскою пищею. И того де монастыря старцы почитают его за честного человека и надеются от него вперед себе от государя заступления и всякого добра.

А как де они, Марко и Бориско, у того человека в Мгарском монастыре были, и тот де человек казал им грамоту блаженныя памяти царя и великого князя Василия Ивановича всея Русии, писаны на листу, а написано сначала две парсуны, одна царя Василия Ивановича всея Русии, а другая сына его, а кого именем сына, того он Марко не ведает; а печать де у той грамоты вислая на чорном воску, с одной стороны орел, а с другой стороны человек на коне, а снурок де у той грамоты толковый чорный; да он же казал им грамоту за глухою печатью блаженныя памяти великого государя царя и великого князя Михаила Федоровича всея Русии, писана в Пермь Великую к воеводе и наместнику Велико-Пермскому князю Ивану Васильевичу Шуйскому, и та де грамота писана к нему князю Ивану, а писана во 150-м году (т. е. в 1641-м. — В.К.). Да он же сказывал им, что он ныне ни царем, ни царевичем, как наперед сего в смутное время многие назывались цариками, не называется; только де он внук блаженныя памяти царя и великого князя Василья Ивановича всея Русии. А взят де он на бою в Перми Великой, как был бой с татары, и сведен был во Царьград. А платье на том человеке немецкое доброе»[55].

Во время пребывания в Мгарском монастыре Акундинов рассылает многочисленные письма путивльским воеводам, патриарху Иосифу, царю Алексею Михайловичу, у которых просит разрешения вернуться в Москву.

Переписка эта продолжалась долго, и по ее характеру чувствуется, что московскому правительству хочется заполучить самозванца. Но Акундинов был весьма осторожен и просил дать определенные гарантии того, что он в Москве не будет подвергнут наказанию. Московское правительство разрешает дать такие гарантии только в устной форме.

Многие люди в это время ходатайствуют перед Алексеем Михайловичем за Акундинова — среди них Богдан Хмельницкий и коринфский митрополит Иосаф. За очень короткое время Акундинов сумел приобрести влиятельных друзей и немалое уважение. Даже всесильный генеральный писарь казацкого войска, Иван Выговский, был ему друг большой, как о том показал впоследствии на пытке Конюховский.

Акундинов не совершил ничего примечательного за время своего пребывания в Малороссии, чтобы рассчитывать на подобное отношение: не было у него шумной воинской славы, не было у него денег, на которые он мог покупать покровительство влиятельных людей… Но, тем не менее, он пользовался всеобщим уважением! Должно быть, этот человек, кроме ума и талантов, обладал еще и притягательным обаянием, которое и привлекало многих к нему.

Немало способствовал ему в покорении человеческих сердец и особый дар красноречия. Акундинов был прекрасный ритор, мастерски владевший разговорным и литературным языком своего времени. И хотя за три с половиной века русский язык значительно изменился и изменились многие его нормы, в письмах Акундинова до сих пор чувствуется естественная простота и легкость в изложении мыслей и даже немалое изящество в их выражении.

Пересылаясь письмами с Акундиновым, московское правительство в то же время обратилось к польскому королю Яну Казимиру с просьбой содействовать в поимке злодея. Польский дворянин Юрий Ермолин, после официального согласия короля помочь в этом деле, совместно с русским представителем Петром Протасьевым выезжают к Богдану Хмельницкому.