Как поймать монстра. Круг первый

– Она поворочалась, но не проснулась, – негромко произнес Кэл, опускаясь за стол. – Не стал ее будить, пусть, вдруг Купер наконец скажет что-то дельное… Чего ты?

Вопрос предназначался Доу, который сделал весьма скептичное лицо.

Норман замер над тарелкой с ячменным супом. Что-то было неправильное в лице Доу – еще более неправильное, чем его обычные кислые мины, – что заставило его застыть с ложкой в руке.

– Что-то не так? – спросил Кэл.

– Я пока не знаю. – Доу откинулся на спинку скамьи, скрестив на груди руки. – Но мне это не нравится, и…

Он не успел продолжить мысль: Мойра появилась в столовой и, опустив перед ними кувшин с киселем, осведомилась:

– Что тебе не нравится, американец?

На этот раз Брадана не было с ними за столом, и некому было сгладить вздорный нрав его бабушки. Судя по лицу Доу, это могло обернуться интернациональной катастрофой, и Норману пришлось взять роль буфера на себя.

– Спасибо вам за гостеприимство, – сказал он, вставая с лавки и принимаясь разливать кисель по кружкам. – Сайлас имеет в виду погоду. Сильно похолодало.

Что ж, он хотя бы не соврал. Впрочем, смерив Нормана взглядом, Мойра опустилась на стул и проворчала:

– Если вам нужны еще одеяла, то у меня их нет.

– Да не стоит! – Кэл улыбнулся, но Мойру это не проняло. Вот уж железная леди. Обычно дети и старики не могли перед ним устоять. – Вы не против, что мы вас так беспокоим, бабуля?

– Мы можем заплатить, – поддакнул Норман, – за еду, за комнату, за все остальное.

Мойра ничего не ответила и приступила к еде – пришлось, переглянувшись, последовать ее примеру. Норман, вообще-то, ужасно проголодался и теперь с жадностью накинулся на суп и салат, словно днем и не обедал вовсе. Краем глаза он заметил, что с охотой ест даже Киаран, хотя прежде никогда не проявлял большого интереса к еде. «Что естественно, – подумал Норман, бросая взгляд на Кэла, – учитывая его рацион». Так что…

Киаран. Норман осекся. Он подумал о нем как о Киаране.

Плохо дело.

Да, он обращался к нему так вслух, но, ей-богу, он даже Доу называл Сайласом – это простое проявление дружелюбия, не более.

Очеловечивать монстров опасно – и он уже понял, что по этому пункту провалился. Но еще более опасно испытывать к ним расположение.

– Бабуля, скажите-ка. – Громкий голос Кэла выдернул его из тяжелых мыслей. Кэл, намазывая масло на толстый кусок хлеба, говорил легкомысленно, с привычной прямолинейностью: – А как бы нам так устроить прогулку в шахты Слехта? Может быть, в сопровождении в шахте…

– Еще чего!

Мойра с громогласным стуком опустила ложку на стол. Все движение за столом замерло: ее бурная реакция удивила каждого, кроме Кэла. Тот как ни в чем не бывало откусил свой хлеб, прожевал его и спросил:

– Какие-то проблемы, мэм?

Норман попытался сгладить ситуацию:

– Кэл имеет в виду…

Мойра не стала его выслушивать.

– Думать забудьте, – требовательно сказала она, не сводя глаз с Кэла.

Кэл улыбнулся – своей широкой улыбкой, которая срабатывала на ком угодно, кроме Мойры, – и ткнул в себя пальцем:

– Ну почему же? Я по удачной случайности горнорабочий. А вот он, – палец указал на Доу, чье лицо ни на йоту не изменилось, – шахтовый проходчик. Интересно посмотреть на работу коллег.

Мойра сузила глаза.

– Не нужно меня дурить, мальчик, – сказала она, поднимая свою тарелку. – Я скажу Силану, чтобы он зашел к вам утром. Покажете ему путь до вашей поломки. – И, встав из-за стола, обвела их взглядом. – Вам лучше не задерживаться в Слехте.

Норман поднялся вслед за ней: ситуация выходила некрасивая.

– Мадам Мойра, пожалуйста…

– Я поем у себя, – перебила она его и, уже отвернувшись, добавила: – Уберите за собой, как доедите.

На этот раз это была больница.

Джемма шла за доктором и отчетливо чувствовала, как ее бесит белизна его халата. Почему он такой чистый? И ровный? Разве врачи не главные трудяги, спасающие жизни в поту и крови? Или он кабинетная крыса? Сидит там, наверное, в подсобке и, когда никто не видит, наглаживает свой халат…

Умом – и тогда, и много позже – она понимала, что это просто мучительная фрустрация. Все, что ей оставалось в тот день, – просто идти за ним. Просто ненавидеть то, что было перед глазами. В остальном она была бессильна.

– …Мы не можем гарантировать, что ее состояние улучшится к утру, но вы должны знать: мы…

…Предпринимаем все меры для ее стабилизации.

Оказывается, она помнила этот диалог наизусть. Ей даже чертов сон был не нужен: интонации доктора намертво въелись в кору мозга, не вытравить, не отскоблить.

В тот раз она просто молча шла за ним, потому что сил говорить не осталось. Но сейчас, глядя на его спину – халат бесил все так же сильно, – Джемма сказала:

– Ненавижу больницы.

Купер, идущий рядом, кивнул:

– Я знаю.