Как помочь умершим?

«Если у кого из вас осел или вол упадет в колодезь, не тотчас ли вытащит его?» (Лк. 14, 5) — говорит Христос. А если брат во Христе остался человеком неосвященной жизни и даже перед смертью так и не сотворил достойного плода покаяния и предстал пред Господом безплодным? Грешно ли будет помолиться о нем Богу? Неужели ради овцы стоит потрудиться более, нежели ради брата своего?

Не молиться за умерших, на наш взгляд, так же неестественно, как и, веря в Бога, не верить в Его милосердие.

Для православного нет никакой новизны в молитве за умерших. Как при жизни он молился о душе брата, так и по смерти тела православный молится о той же душе.

Итак, Тот же Бог, та же душа, и те же мы… что изменилось? Почему я не имею права помолиться за ту душу, за которую молился всю жизнь? По той ли причине, что она разрешилась от тела? Неужели потому, что она стала безпомощной? Но ведь в христианстве не грех молиться за безпомощных. Поэтому молясь о прощении грехов своих братьев во Христе, нелишним было бы помянуть и ныне безтелесных (что не значит совершенных) братьев и сестер.

Православные христиане, погребая умерших, не испытывают какого-либо качественно нового чувства. То, что происходит — это расставание, пусть даже и долгосрочное. В этот момент перед всяким верующим встает вопрос: о ком и о чем молиться? Как и в случае расставания с живым другом, человек в меру своей духовности решает: помолиться ли о том, как бы ему пережить это расставание, то есть, помолиться о себе. Или же помолиться об уходящем (о его предполагаемых нуждах)?

«Живые и оставшиеся (на земле) веруют, что отшедшие и умершие не лишены бытия, но живы пред Богом. Как Святая Церковь научает нас о путешествующих братиях молиться с верою и упованием, что совершаемые о них молитвы полезны им: так надобно разуметь и о молитвах, совершаемых об отшедших от мира сего»2. Итак, православные выбирают молитвенное напутствие об уходящем.

Совершенное незнание загробной участи отшедших также не убеждает нас бездействовать. Оно является поводом к молитве, а не к ее отрицанию. Так как и в земной жизни: незнание исхода дела у христиан рождает тревогу и попечение, выражаемые главным образом в молитве. Мы молимся потому, что не знаем.

Жизнь — школа, смерть — экзамен. Аналог: брат готовился, как мог, к важнейшему экзамену. Накануне просит другого брата: «Помолись о благополучной сдаче!». И тот обязательно будет молиться до тех пор, пока не узнает результата. И когда он молится, он не знает: сдает ли брат свой экзамен именно сейчас или же он уже успешно сдан час назад, или, может, наоборот — экзаменуемого уже выгнали из кабинета… и т. д. Тем не менее брат молится о брате независимо от времени. В этом смысле его молитва возносится без учета времени ее исполнения. Незнание в подобных ситуациях, безусловно, — повод молитвенного ходатайства.

Эти нравственные аргументы, вполне возможно, кажутся непонятными и неприемлемыми, но это лишь до первой встречи со смертью близкого человека. Я не имею в виду «ближнего» в расхожем понятии этого слова, а реально любимого и дорогого. И тогда легче становится расслышать слова Христа: «Бог не есть Бог мертвых, но живых, ибо у него все живы», а потому, и молитву за умершего примет так же, как и молитву за живого. И вот какое дерзновение мы имеем к Нему, что, когда просим чего по воле Его, Он слушает нас… мы знаем, что Он слушает нас во всем, чего бы мы ни просили… (1 Ин. 5, 14–15). Ибо сказал: Чего ни пожелаете, просите, и будет вам (Ин. 15, 7). И все, чего ни попросите в молитве с верою, получите (Мф. 21, 22). Грех — сомневаться в словах Божиих. Грех — отравлять свою молитву маловерием. И уж тем больший грех — отсутствием веры оскоплять пределы этого «все» до узости позитивистского мышления.

Заповедуя нам вообще молиться друг за друга (Иак. 5, 16), апостол не ограничивает нас смертью ближнего: Всякою молитвою и прошением молитесь… о всех святых (Еф. 6, 18). Прошу совершать молитвы прошения, моления… за всех человеков (1 Тим. 2, 1). Молитесь друг за друга (Иак. 5, 16). Разве умершие нам уже не друзья? Или они перестали быть «человеками»?

Евангельский образ христианина предполагает его всегдашнее молитвенное обращение к Богу. У христиан это происходит естественно и во всех жизненных ситуациях. Непрестанно молитесь (1 Фес. 5, 17), — заповедует апостол. Но почему эта непрестанность обязана прерваться в момент смерти ближнего? Или переориентироваться с главного объекта (т. е. самого умершего) на второстепенные? Это неестественно для верующего, так как, отрицаясь от молитвы за умершего, он отрицается и от самого умершего, ибо молитва к Владыке живых и мертвых — это последняя ниточка, соединяющая наши души в богопоклонении (Флп. 2, 10). Поэтому вполне по-христиански было бы, не ища спец-директив в Библии, молясь хотя бы по принципу «о тех, кто в нужде», помянуть и о детях, стариках, инвалидах и без особой скрупулезности и об умерших братьях.